Облегчение, часто сопровождающееся глубоким вдохом и выдохом, представляет собой эмоцию, испытываемую нами тогда, когда что–то, вызывавшее у нас сильные эмоции, ослабевает. Мы испытываем облегчение, когда узнаем, что тест на наличие онкологического заболевания дал отрицательный результат, когда находим нашего ребенка, потерявшегося на несколько минут в толчее магазина, когда узнаем, что успешно сдали трудный экзамен, который вполне могли бы провалить. Облегчение может также возникнуть после положительно оцениваемых ощущений, например, облегчение после испытанного сексуального напряжения и возбуждения после оргазма, иногда смешанного с облегчением, испытываемым в том случае, если изначально имелась неуверенность в своих силах. Страх часто является предшественником облегчения, хотя и не всегда, так как то, что пугает нас, может устраняться не до конца. Моменты страдания могут предшествовать возникновению облегчения, когда кто–то успокаивает и утешает нас в нашем горе. Моменты получения сильного удовольствия также могут предшествовать возникновению облегчения. Необычность облегчения состоит в том, что оно не является изолированной эмоцией. В отличие от всех других эмоций ему обязательно должна предшествовать какая–то другая эмоция.

Еще одной приятной эмоцией является изумление. О нем мы знаем очень мало, хотя опыт сильного изумления, испытанного мной пятнадцать лет тому назад, привел меня к мысли о том, что оно является самостоятельной эмоцией. В течение пятиминутной беседы с Ричардом Шечнером, профессором театроведения Нью–Йоркского университета, я обнаружил много совпадений в наших биографиях, фактически даже слишком много, чтобы их можно было бы сразу осознать. Мы оба выросли в Ньюарке, штат Нью–Джерси. Мы оба посещали одну и ту же начальную школу, но никогда не сталкивались друг с другом, так как Ричард был на год младше меня. Мы оба переехали в одно и то же городское предместье и поселились на одной улице! Даже когда я пишу об этом сейчас, я начинаю испытывать изумление, которое я испытал во время нашей беседы. Родители Ричарда купили наш дом у моего отца после смерти моей матери, и Ричарду досталась комната, которая когда–то была моей спальней!

Определяющими характеристиками изумления являются его редкость и вызываемое им ошеломление чем–то непостижимым. В отличие от большинства других авторов, писавших об изумлении, я полагаю, что его важно отделять от страха, хотя эти две эмоции могут сливаться, когда мы испытываем угрозу чего–то непреодолимого, трудного для понимания или осознания. Это очень сильное и по своей сути приятное ощущение. Почти все, что является невероятным, непостижимым и захватывающим, может быть источником изумления. Мы не понимаем, что это такое или как это могло случиться, но мы этим не испуганы, если только это не создает угрозу нашей безопасности, потому что в таком случае мы испытываем затем также и страх.

Как утверждали Дачер Келтнер и Джонатан Хейдт в своей теории возникновения благоговения (слово, которое они и другие авторы используют для описания сочетания изумления и страха), оно вызывается «объектами, которые с трудом постигаются нашим разумом… » Возможно, изумление было нередким на ранних этапах человеческой истории, когда люди гораздо хуже понимали окружавший их мир. До сих пор не проводилось практически никаких научных исследований изумления, поэтому вы легко можете представить, как трудно было бы создать условия для возникновения изумления в лаборатории, где оно могло бы быть тщательно измерено.

Дарвин писал о мурашках (гусиной коже), появляющихся при изумлении, и это является одним из самых сильных физических ощущений, ассоциируемых с этой эмоцией. С учетом личного опыта я полагаю, что покалывание в локтях и в области задней стороны шеи также возникает при возникновении у нас изумления. Возможно также изменение дыхания, но не в виде однократного вздоха облегчения, а в виде глубоких вдохов и выдохов.