|
До этого я снимал собеседования с психически нездоровыми людьми: сначала при их приеме в психиатрические лечебницы, затем тогда, когда персонал решал, что состояние пациентов значительно улучшилось, и наконец, за неделю до выписки пациента домой. Как сообщил мне персонал лечебницы, одна из пациенток призналась в том, что говорила неправду во время второго собеседования: она утверждала, что больше не испытывает депрессии, и просила отпустить ее домой на выходные. За несколько дней до получения разрешения на временное возвращение домой она рассказала, что собиралась лишить себя жизни, как только окажется за пределами лечебницы. К счастью, мне удалось снять то интервью, во время которого она лгала врачам.
Мэри (это ее ненастоящее имя), которой к тому времени исполнилось сорок четыре года, до своего помещения в клинику совершила три попытки самоубийства, при каждой из которых она лишь чудом оставалась жива. В первый раз, когда я смотрел снятые мной кадры о промежуточном собеседовании, я не заметил никаких признаков того, что она лжет о своих эмоциях; она много улыбалась, говорила оптимистично и выглядела жизнерадостной. Я бы поверил ей; поверил ей и врач. Мы с моим напарником Уолли Фризеном достали многоскоростной кинопроектор для покадрового изучения каждого ее выражения лица и каждого жеста как на очень медленной скорости, так и на более быстрой. Я потратил более сотни часов на многократный просмотр этого двенадцатиминутного фильма, но полученный результат, безусловно, стоил того. В ходе собеседования врач спросил Мэри о ее планах на будущее. Во время короткой паузы перед ответом на этот вопрос мы заметили, что по лицу Мэри пробежало выражение глубокого страдания. Оно было видно только на двух кадрах, т. е. продолжалось всего 1/12 секунды, и затем быстро скрылось под улыбкой. Мы рассматривали это выражение снова и снова; у нас не было никаких сомнений в том, что оно означало. На зафиксированном кадре ее истинная эмоция была предельно ясной, а затем она намеренно скрывалась. Как только мы обнаружили, что следует искать при медленном просмотре пленки, мы обнаружили в этом фильме еще два очень быстрых выражения страдания. Мы с Фризеном назвали эти быстрые движения лица, продолжающиеся от 1/25 до 1/5 секунды, микровыражениями и отметили, что они обеспечивают невербальную утечку информации об истинных чувствах человека. Позднее я узнал, что психологи Эрнест Хаггард и Кеннет Айзакс обнаружили микровыражения на три года раньше нас, но предположили, что они незаметны в реальных условиях и являются признаками подавленных эмоций. Мы установили, что увидеть микровыражения можно без замедленного просмотра, если знать, что следует искать; тогда мы еще не представляли, насколько легко будет научить людей распознавать микровыражения на наших лицах. Мы провели дальнейшее исследование намеренно скрываемых и намеренно подавляемых эмоций. Исследования в этой области, проведенные в последние несколько десятилетий, ясно показали, что микровыражения могут возникать либо когда происходит сознательное сокрытие эмоций, как в случае с Мэри, либо когда человек не знает, что он чувствует, т. е. когда эмоция подавляется, как это обнаружили Хаггард и Айзакс. Важно отметить, что микровыражения выглядят одинаково и в случае сдерживания, и в случае подавления эмоции. Само по себе микровыражение не говорит нам, что оно собой представляет; это должно определяться из контекста, в котором оно возникает, что часто требует дальнейших расспросов. Здесь имеет смысл объяснить, что я понимаю под контекстом. В разных контекстах одно и то же микровыражение может иметь совершенно разные значения. В самом общем смысле под контекстом понимается природа разговорного обмена информацией. Что представляет собой этот обмен: первую встречу, случайную беседу, официальное интервью или допрос, при проведении которого человек знает, что он подозревается в каком–то правонарушении? Второй контекст представляет собой историю отношений. |
