Ракета улетела, весь лагерь уснул; они распили бутылочку в честь прибытия Барбары и теперь молча сидели в темноте. В такие чудесные моменты легче всего потерять бдительность.

— Может быть, теперь ты будешь больше ценить Совет, — вздохнула Барбара. — Они все-таки не машины, а люди. И знают, что здесь находятся такие же люди, как они.

— «Люди» — очень широкое понятие, — вырвалось у Холлистера, почти автоматически. — Охранники на Люцифере тоже, кажется, люди.

Барбара протянула руку и потрепала его по щеке.

— На Венере еще не все так хорошо, как хотелось бы, — сказала она. — Никто и не говорит этого. Но после Большого Дождя…

— Ах да. Пряник впереди, кнут позади, а ослик все еще тащит тележку… Он не останавливается, чтобы спросить, куда же ведет дорога. Я мог бы привести тебе уравнения психодинамики, но даже элементарное обращение к истории доказывает: если определенная группа получает власть, она НИКОГДА ее добровольно не отдаст.

— Ты имеешь в виду Кемаля Ататюрка, далекий 1920-й год, не так ли?

— Ну-ну. Весьма замечательный случай: человек твердой закалки, практичный, он слыл идеалистом и поработал настолько хорошо, что его последователи — которые выросли при нем — не могли, да и не хотели продолжать диктаторство. Инспекторат ООН на Земле пристально изучал этот опыт и пытался применить… так, чтобы его собственная власть не стала в один прекрасный день притчей во языцех.

— Правительство Венеры не имеет с диктатурой ничего общего. Его тактика уже доказала это. На планете должна быть коллективная организация до Большого Дождя, я полагаю, но это не дает права никому «коллективизировать» умы людей. К тому времени, как эта чертова дыра станет пригодна для жизни человека, правительство уже почувствует себя достаточно уверенно. Основной принцип психобиологии: выживание с наименьшими усилиями. В человеческом обществе легче всего выжить и нагулять жир, управляя своими же согражданами.

— Это очень важно, что ты знаешь об Ататюрке. Какие сведения тебе известны о Советском Союзе? Государство там, кажется, совсем ослабело.

— А смог бы ты на самом деле… устроить заговор с целью восстания?..

ОПАСНОСТЬ! ОПАСНОСТЬ! КАК Я УМУДРИЛСЯ ВЛЯПАТЬСЯ В ЭТО? ЧТО Я ГОВОРЮ? ПОЧЕМУ ОНА ЗАДАЕТ МНЕ ЭТИ ВОПРОСЫ? Одним прыжком землянин вскочил с постели и зажег лампу.

Яркий свет ослепил его, а Барбара закрыла лицо руками. Он мягко, но настойчиво отвел руки, преодолевая ее сопротивление. Лицо женщины показалось Холлистеру странно искаженным; черты его были вроде бы прежними, но в них появилось что-то нечеловеческое.

— Кто тебя втянул в это? — допытывался землянин.

— Никто… о чем ты говоришь, что случилось?

— За мной шпионит собственная жена, — сказал он горько.

— Что ты имеешь в виду? — Барбара села на постели, дико глядя на Холлистера через падающие на глаза волосы. — Ты сошел с ума!

— Ты МОГЛА бы стать шпионом?

— Я не шпион, — выдохнула она. — Клянусь, что…

— Я не спрашивал тебя об этом. Мне просто интересно, могла бы ты стать им?

— Я не… Это невозможно. Я… — Голос Барбары поднялся до крика, но плотные стены заглушали его.

— Карсов собирался послать меня на Люцифер, это так? — бросился в атаку Холлистер.

— Я не шпион. Я не…

Он продолжал засыпать ее вопросами, без перерыва, хлопая Барбару по щекам, когда у нее начиналась истерика. Первые две попытки кончились неудачей: женщина упала в обморок; Холлистер привел ее в чувство и продолжал, но в третий раз он решил прервать невыносимую процедуру и встал, задумчиво глядя на Барбару.