Примотав шнурок кроссовки к дверной ручке, Мэй по одному цепляла к себе воздушные шары, пока гроздь не потащила ее в небо, натянув шнурок до отказа.

С протяжным прерывистым вздохом Мэй посмотрела вверх. Потом, неуклюже изогнувшись, развязала кроссовку и скинула ее с ноги. То есть на самом деле она слетела сама, когда Мэй понеслась в облака — все выше и выше, а ущелье начало стремительно таять внизу. Она не слышала вопросительного «миэй?», которое вырвалось у Пессимиста при виде летящей хозяйки. И не видела, как один знакомый с перекошенной головой-тыквой и дрожащим желтым чубчиком выскочил из-за своего валуна, увидев ее полет, и помчался к замку.

Одиноко паря в вышине, Мэй не знала, что подмога близка. Пташка Мэй наконец-то обрела крылья.

Глава тридцать пятая

Мост Душ

Мэй перебирала руками по сгнившим деревянным стенам замка, цепляясь за выступы и трещинки. Она не сводила глаз с черного вихря в небе. Сердце застряло где-то в горле. Над головой показалось пылающее алым окно Кливила, вот оно уже напротив, и Мэй, вцепившись в подоконник, одним махом перевалилась внутрь. Вглядываясь в красноватый полумрак, она поспешно принялась отцеплять шарики.

Зря торопилась. В комнате было пусто.

Если в Вечном здании все переливалось яркими красками и лучилось светом, здесь стены тонули в густом мраке. Посреди комнаты стоял единственный предмет обстановки — изысканно накрытый стол. На дальнем его конце краснело на блюде глянцевое яблоко. А посередине лежал толстый фолиант. Даже не читая название, Мэй догадалась, что это за книга.

Озираясь по сторонам, она скользнула к столу. Но стоило ей протянуть руку, как книга раскрылась и страницы стали перелистываться сами.

— Хочешь посмотреть, не изменилась ли та запись? — раздался голос из темноты. Мэй развернулась, прижавшись спиной к столу. — Где сказано, что ты спасешь мир?

Мэй замерла, вглядываясь в темноту, но ничего не видя. Послышался шелест, дуновение воздуха. Она сглотнула, еще крепче вжимаясь в стол. Высмотрев краем глаза темную прогнившую дверь, она сделала шаг туда.

— Глянула бы сперва в окно.

Мэй повернулась:

— Зачем?

Ответа не последовало. Бросив тоскливый взгляд на дверь, она медленно двинулась к окну. И застыла в ужасе.

Темный вихрь превратился в самый настоящий торнадо высотой с замок. Перегнувшись через подоконник, Мэй посмотрела вниз. Вихрь гулял по ущелью и, словно хоботом пылесоса, засасывал попадающихся на пути призраков, поднимая их на головокружительную высоту.

— Нет! — задохнулась Мэй.

Вихрь продолжал заглатывать призраков одного за другим, плохих и хороших — без разбора. Исполинская деревянная мышь, казавшаяся отсюда игрушечной, задрожав всем корпусом, тоже исчезла в круговороте. Скоро воронка превратилась в сплошной вихрь из вопящих и стонущих призраков.

— Забавно было смотреть, как ты пыжишься.

Мэй обернулась. Голос раздался прямо за спиной, но там никого не было. В ушах, словно ветер, засвистел шепот, отбрасывая волосы за спину.

— Я был рядом всегда, даже когда тебе казалось, что меня нет. В вагоне номер сто семьдесят восемь, в поезде, идущем по Мерзкому нагорью… — У Мэй скрутило желудок. — На корме корабля посреди Мертвого моря, когда ты обменивалась новостями с приятелями. В Селении неупокоенных душ. В гостинице Фокус-Покуса. Я слышал все разговоры с этим твоим никчемным жалким домовым. Я был рядом. Я заглядывал через плечо. Смотрел. Корчился от смеха. Такая умора!

Мэй потеряла дар речи. Ее бил озноб.

— И в Болотных Дебрях я тоже был. Я слышал, что ты шептала своему коту, думая, что никого поблизости нет. — Мэй тряхнула головой. — Да… — У нее заложило уши от этого свистящего шепота, в котором послышалась саркастическая усмешка.