Подходящий ответ никак не находился, и это ставило Агнес в тупик. В первую очередь она считала, что ей необходимо свободное время, чтобы она могла спокойно подумать, почитать, понаблюдать за тем, как живут другие люди, как они переживают трудности, умудряются сводить концы с концами, каковы они в горе и в радости, как любят. Любовь! Да, это слово частенько приходило ей на ум.

Агнес перечитала много любовных романов и пришла к выводу, что в прошлом страстная любовь неизменно заканчивалась трагически. У нее сложилось впечатление, что за большую любовь неминуемо следовала расплата. Быть может, ей попадались такие книги, а в других все происходило по-другому. Возможно, следовало довольствоваться женскими журналами, которыми зачитывалась ее мать. Тогда она, наверное, верила бы в то, что влюбленные после свадьбы до конца жизни живут в любви и согласии. Но с тех пор как в шестнадцать лет Агнес окончила школу и глубже окунулась в домашние дела, она не раз могла убедиться, что семейная жизнь отнюдь не блещет яркостью и разнообразием. Пример родителей постоянно укреплял ее в этом мнении.

Казалось бы, два человека живут вместе и у них нет оснований жаловаться на жизнь. Их взгляды часто не совпадали, но они почему-то никогда не спорили. Не было случая, чтобы они смеялись по одному и тому же поводу. Агнес не могла представить их и нежными любовниками. Воображение обычно рисовало ей другую картину: две фигуры, застывшие в постели в холодном безразличном оцепенении. Она с трудом представляла родителей держащимися за руки, не говоря уже ни о чем другом. Возможно, их не хватало даже на то, чтобы пожелать друг другу спокойной ночи.

— Что это ты застыла посреди коридора?

Агнес вздрогнула, услышав голос матери, появившейся на пороге кухни.

— Я… просто задумалась.

— Вот как? Что-то частенько в последнее время ты стала задумываться. Удивительно, как тебе удается справляться с делами. И о чем же, если не секрет, ты так глубоко задумалась?

Элис Конвей отпрянула от неожиданности, когда дочь, резко повернувшись, воскликнула:

— Хочешь верь, хочешь нет, но я думала о тебе и отце, об этом доме, наших магазинах, а еще о своей жизни, о смысле ее.

Элис подчеркнуто медленно пригладила волосы, глубоко вздохнула и лишь потом заговорила:

— Ну знаешь, это всего лишь приступ раздражения, такое бывает. Ничего, пройдет. А что это тебе вдруг в голову взбрело?

— Нет, мама, дело не в раздражении, кроме того, эти мысли появились у меня не вдруг. Я уже давно об этом думаю, только никто ничего не замечает.

— В таком случае… — Элис сделала паузу. Наклонившись к духовке, она достала закрытый судок и водрузила его на стол перед дочерью. — Если тебя беспокоят подобные мысли, значит, пора замуж, — закончила она.

— Я так и знала, что ты это скажешь, мама. Уверена, ты посоветуешь мне выбрать мистера Столворта.

— Будешь искать дольше — попадется еще хуже.

— Ты права, я подожду, но не думаю, что может быть кто-то еще хуже. Хуже, кажется, некуда.

— Ты, моя милая, сама не знаешь, что несешь. Чего ты ждешь? Тебе уже двадцать два, и кроме того…

— Что ж, мама, договаривай. Да, я некрасивая, и мне далеко до достоинств Джесси.

— Это твои слова, значит понимаешь, что к чему. Поэтому тебе не стоит особенно привередничать и перебирать. Я не хочу сказать, что ты совершенно непривлекательна, нет, дело в твоем отношении к мужчинам. — Элис резко обернулась к дочери и продолжила свистящим шепотом: — Именно так, а чего ты, спрашивается, дожидаешься? Тебе следует постараться выбрать лучший из возможных вариантов и довольствоваться этим. Генри Столворт состоятельный человек.