Уже стемнело, когда Марк открыл заднюю дверь дома и прошел на кухню. Весь день он бесцельно бродил, его безжалостно подгоняли новая энергия и будоражащие мысли; он не понимал, до чего проголодался, пока не увидел свет в окне и не уловил слабый запах еды.

Кухня была пуста, но Хелен спросила из комнаты:

— Это ты, Марк?

Прежде чем он успел ответить, она появилась в дверях кухни и прислонилась к косяку.

— Я думала, ты сегодня не придешь.

На ней было синее платье; Марк знал, что оно у нее лучшее, она бережет его для особых случаев; еще Хелен накрасилась, чего Марк раньше никогда не видел. На щеках пятна румян, губы накрашены, отчего ее кожа светилась по-новому. Короткие темные волосы вымыты и блестят в свете лампы; зачесанные назад, они заколоты над ухом черепаховой заколкой.

Марк смотрел на нее. Ноги, стройные и гладкие в шелковых чулках, обуты в аккуратные туфли-лодочки.

— Чего уставился, Марк?

— Ты… — Марк говорил хрипло, с остановками. — Ты сегодня очень красивая.

— Спасибо, сэр. — Она рассмеялась низким грудным смехом и присела в пируэте, взмахнув синим шелком юбки. — Я рада, что тебе нравится. — Она подошла к нему и взяла за руку. Ее прикосновение освежало, словно погружение в горный пруд. — Садись, Марк. — Она провела его к стулу во главе стола. — Давай-ка налью тебе хорошего пива. — Прошла к ящику со льдом и, снимая крышку с бутылки, оживленно продолжала: — Я купила у мясника гуся. Любишь жареного гуся?

Рот Марка наполнился слюной.

— Люблю.

— С жареной картошкой и тыквенным пирогом.

— За это я душу продам.

Она радостно засмеялась: ответ не был похож на обычные сдержанные, застенчивые реплики Марка. Этим вечером его, словно нимб, окружала атмосфера возбуждения, откликаясь эхом в ее возбуждении.

Она принесла два стакана и оперлась бедром о стол.

— За что выпьем?

— За свободу, — без колебаний ответил он, — и за доброе завтра.

— Это мне нравится, — и Хелен чокнулась с ним, наклонившись так, что лиф ее платья оказался у него перед глазами. — Но почему завтра, разве хорошее не может начаться сейчас?

Марк рассмеялся.

— Ну хорошо, за добрую сегодняшнюю ночь и за доброе завтра.

— Марк!

Хелен в насмешливом неодобрении поджала губы, и Марк сразу покраснел и смущенно засмеялся.

— О, я совсем не то имел в виду, звучит ужасно.

— Думаю, ты всем девушкам говоришь то же самое.

Хелен быстро встала. Она не хотела и дальше смущать его и портить настроение, поэтому прошла к печи.

— Все готово, — объявила она. — Если хочешь, можно есть.

Она села напротив него, наслаждаясь его аппетитом, намазывая толстые ломти хлеба желтым деревенским маслом и следя за тем, чтобы его стакан был все время полон.

— А ты не ешь?

— Я не голодна.

— Ты сама не знаешь, что теряешь.

— Лучше, чем тебе готовили другие девушки? — игриво спросила она, и Марк опустил глаза к тарелке и деловито принялся накалывать кусок на вилку.

— Никаких девушек не было.

— Марк, неужели ты думаешь, что я поверю? Такой красивый молодой человек — и эти французские девушки. Бьюсь об заклад, ты сводил их с ума.

— Мы были слишком заняты, и к тому же…

Он замолчал.

— Что к тому же? — настаивала Хелен, и он какое-то время молча смотрел на нее, потом заговорил. Неожиданно ему стало легко говорить с ней, сознание свободы, новое настроение возбуждало его, от сытной еды и выпивки он размяк.