Опоздали французы. Скрылся казак в лесу. А лес для русского — дом родной. Как огня, боятся французы русского леса.

Остановились они, сожалеючи смотрят вслед.

— Э-эх, ни за что пропал лейтенант! Уехало наше бургундское.

БЕССТЫДСТВО

Лейб-гвардии его величества казачий полк шёл в арьергарде барклаевских войск. Каждый день у казаков с неприятелем то большие, то малые стычки. Привыкли гвардейцы к опасной жизни. Каждый лезет вперёд, норовит проявить геройство.

Под городом Витебском казаки созоровали.

Казачий полк стоял на одном берегу Двины. На другом, высоком, расположились лагерем французские кирасиры. Заметили гвардейцы у берега сторожевой пост неприятеля. Руки чешутся. Кровь играет. Вот бы кого побить. Только как же к врагам подкрасться? За версту всё видит французский пост. И вот собралось человек десять. Расседлали они коней, разделись, взяли пики, ступили в воду, оттолкнулись от берега.

Казаки не без хитрости. Плывут так, что еле-еле чубы из воды виднеются. За гривы лошадиные держатся. За шеи лошадиные прячутся.

Глянешь с противоположного берега: плывёт табун рассёдланных лошадей — видать, от своих отбился.

Смотрят французы, довольны. Спустились они к реке. Поджидают живой гостинец.

Подплыли гвардейцы к чужому берегу. Почуяли землю. Вскочили. Схватили пики, перебили французский пост.

Расхрабрились совсем казаки. Мало им, что побили пост, решили ворваться к французам в лагерь.

Прыгнули на лошадей. Гикнули. Свистнули. Пики вперёд: уступай молодцам дорогу.

Обомлели французы: что за чудо — голые всадники.

Пронеслись казаки по лагерю, поработали пиками, развернули коней и назад.

Скачут, смеются:

— Я память двоим оставил.

— Мы с Гаврей троих прикончили.

— Я офицера, кажись, пырнул.

Весело озорникам. Только рано они смеялись. Поднялся по тревоге кирасирский полк. Помчались французы вдогонку. Зашли слева, справа. Погнали казаков на камни к крутому, словно стена, обрыву Двины.

Подскакали лейб-казаки к обрыву, придержали коней:

— Братцы, стена!

А кирасиры всё ближе и ближе.

— Н-да, плохи наши дела.

А кирасиры всё ближе и ближе.

Вот уже взлетели в небо тяжёлые кирасирские палаши.

— Эх, погибать, так со славою! — выкрикнул кто-то.

Похлопал казак скакуна по гриве:

— Спасай, выручай, родимый!

Взвился конь на дыбы. Метнулся, заржал — и в воду с обрыва.

Следом бросились остальные.

Дружна с удальцами удача. Никто не побился. Переплыли гвардейцы Двину. Прокричали:

— Привет французам!..

Бывший при полковом лагере штабной офицер возмущался:

— Голыми! Да по какому уставу! Его величества полк, и вдруг… Тут же конфуз для российского войска!

Доложил он Барклаю де Толли.

— Да, да, — соглашался Барклай. — А ну, садись-ка, пиши приказ: плетей казакам за бесстыдство, за геройство вручить медали.

ДВА КУРЬЕРА

Мчится курьер из Первой русской армии от генерала Барклая де Толли во Вторую русскую армию к генералу Багратиону.

Мчится курьер из Второй русской армии от генерала Багратиона в Первую русскую армию к генералу Барклаю де Толли.

Пробираются курьеры окружными дорогами. Объезжают французские сторожевые посты, обходят французские части. Стараются ехать то лесом, то балкой. Больше ночью и меньше днём.

Мчатся офицеры навстречу друг другу, съехались на половине пути.

— Ну как у вас в армии Первой?

— Ну как у вас во Второй?

Разговорились курьеры. Каждому хочется геройством похвастать.