Встаю. Меряю шагами комнату. Страдаю от легкой клаустрофобии, потому как только что освободила роскошные апартаменты на этом же этаже. Вселялась я с двумя приятелями, апартаменты же выходят дешевле трех отдельных номеров. После выходных друзья уехали, и мне пришлось перебраться в жилье поскромнее.

— Миссис Тэтчер и Джон Мейджор, когда приезжают в Блэкпул, всегда здесь останавливаются, — сообщил обаятельный мистер Прайс, открывая дверь «вестминстерских апартаментов».

Мне разом представилось, как миссис Тэтчер и Джон Мейджор, за ручку, оба в бейсболках «мистер Блобби», прогуливаются по набережной «Золотая миля». А не нарыла ли я скандальчик, способный свалить правительство? Увы, вряд ли. Наверняка без вариантов: Маргарет с Дэннисом, Джон с Нормой.

Итак, после знаменитых апартаментов, где можно расхаживать по четырем комнатам (даже по пяти, если считать с душевой), меня загнали сюда, будто тигра в тесную клетку политически некорректного зоопарка.

В английских отелях я не ем ничего, кроме завтрака, если он включен в стоимость проживания. Согласна питаться где угодно — за стойками уличных ларьков, в забегаловках, — лишь бы не в отелях. Подозреваю, что на кухню любого гостиничного ресторана попадают продукты с припиской на этикетке «В пищу людям непригодно. Строго для гостиниц».

За время той командировки я четыре раза лакомилась жареной рыбой с картошкой в торговом центре «Гарри Рамсден». Ненавижу очереди, но мысль о сочном кусочке свежайшей пикши в светлом хрустящем тесте придает сил. (Уважаемый Гарри, очень прошу вас сделать что-нибудь с дверями. Протиснуть в них инвалидное кресло не проще, чем выхлопотать место в раю для леди Ольги Мэйтленд.)

В четвертый раз мне составили компанию родители и сестра, которая приехала, чтобы подбросить меня до Лестера.

— Ну вы и молотите! — оценил юный официантик, с восхищением глядя на пустые тарелки.

У нас в семье не принято волынить за столом. Мы могли бы защищать честь Англии в чемпионате по поглощению пищи на скорость. Любопытно, это гены или первобытный страх, что добычу отнимут?

Кстати, кому-нибудь удалось осилить «Вызов Гарри» целиком? Я видела авантюристов, рискнувших выбрать в меню это блюдо, — при виде заказа у них челюсти отпали. «Вызов Гарри» — это рыбина размером с младенца, развалившаяся у подножия горы жареной картошки высотой со средний холм в Уэльсе. Озерцо тушеного горошка прелестно вписывается в пейзаж. Принять-то вызов можно, но об исходе дуэли в пользу едока я пока не слыхала.

Вернувшись в гостиницу, я снова торчу у окна, мрачно глазею на море, считаю чаек, высматриваю корабли на горизонте, крашу ногти в розовый цвет цикламена и думаю, думаю, до головной боли. Я не позволяю себе отвлекаться: книг и журналов в номере нет, а телевизор я не включаю. Разве что по утрам под дверь подсовывают бесплатное приложение к «Дейли телеграф», которое я, признаться, сперва встретила презрительной миной. У всех есть свои предрассудки; один из моих состоял в том, что «Дейли телеграф» читают только дряхлые брюзгливые полковники, чьи политические взгляды правее, чем у самого Чингисхана. Не секрет, что по части политической левизны я левее Ленина и Ливингстона, а потому удовольствие от чтения «Дейли телеграф» стало для меня настоящим шоком. Газета оказалась с юмором и, главное, критическим отношением к правительству. Да и слог неплохой.

«Гардиан» я выписываю по-прежнему, но теперь и еще «Дейли телеграф» покупаю, тайком — для души. Что дальше? Не грозит ли мне сползание в аристократизм со всеми его атрибутами — охотой на лис, кискиными бантиками на блузках, призывами к высшей мере наказания для нерадивых школьников? Читайте мою колонку.