Лили сделала вид, что хихикнула, затем спокойно прошла в спальню.

– Я тебя здесь подожду.

Она была уверена, что этот Макс Вернон не заставит себя долго ждать. Уж очень ему хочется узнать, что же будет дальше. Нажрался, скотина, и готов переспать с первой встречной. Ни имени не спросил, ничего. Она сняла свои туфли на высоком каблуке, но осталась в перчатках. Потом порылась в сумочке и вынула наручники.

Когда через минуту Макс вернулся в комнату, она была уже у самой кровати: бедро вперед, одна рука поднята вверх и наручники болтаются на одном пальце.

– Ну что, повеселимся?

На мгновение улыбка Макса потускнела, но он тут же вернул ей прежний блеск.

– Вот черт! Если ты готова, то я и подавно!

– Скидывай одежду и ложись.

Макс разделся – продемонстрировал просто рекордную скорость. У него были загорелые кисти рук и лицо – то, что все время находилось под солнцем, – а вот тело было бледным и худым, с кудрявыми волосками. Его необрезанный ярко‑розовый член напомнил Лили о гиперсексуальном соседском псе, готовом в любой момент оседлать коленку гостя.

– Может, свет выключим? – спросил он, взбираясь на кровать.

– Нет, мне нравится смотреть. Ложись лицом вниз.

– Так?

– Да, так. Теперь вытяни руки, чтобы я могла пристегнуть тебя к этим рейкам.

– На меня никогда раньше не надевали наручников. Надеюсь, ключи от них у тебя с собой.

– Конечно с собой, в сумочке. Не трусь, будет весело.

– Обещаешь?

– Можешь мне поверить. Такого ты никогда не испытывал.

Он хмыкнул и вытянул руки над головой. Лили нагнулась над ним и, ловко зацепив наручники за рейки в спинке кровати, защелкнула их у Макса на запястье. Потом подергала, убедилась, что рейки удержат.

– Отлично, – проговорила она, – а теперь лежи смирно, подожди чуть‑чуть, ладно?

Она повернулась к креслу, на котором оставила сумочку.

– Закрой глаза, – бросила она через плечо, – это же сюрприз.

Он усмехнулся и зажмурился.

Лили достала две деревяшки сантиметров по десять длиной, плотно скрепленные намотанной на них блестящей стальной проволокой. Она шагнула к кровати, забралась на нее с ногами. Платье она подобрала до самой талии и уселась верхом на широко расставленные ноги Макса, тут же ощутив жар его кожи.

– Подними‑ка голову.

Он оторвал подбородок от кровати, выгнул спину. Лили очень быстро размотала проволоку – получилась тугая струна, сантиметров пятьдесят, натянутая между двумя ручками. Затем она перекинула свое орудие через голову жертвы, проволока уперлась ему в горло.

– Эй! – только и успел воскликнуть Макс, но она уже рванула на себя ручки и затянула смертельный ошейник.

Проволока врезалась в кожу, перекрыла воздух. Он стал брыкаться, пытался высвободиться из наручников – куда там.

Лили не стала следить за тем, как покраснеет его лицо, как выкатятся глаза, – она просто продолжала затягивать проволоку. Что смотреть – сто раз уже такое видела. Вместо этого она уставилась на свои руки, на выступившие от натуги мышцы. Еще минута, и он замер. Она подождала еще мгновенье, слезла с него, встала.

Все простыни были в круглых пятнах крови, сочившейся из тонкого пореза на его шее. Глаза под густыми сросшимися бровями были широко открыты, фиолетовый язык вываливался изо рта.

Лили взяла с кресла сумку, подняла туфли и направилась в ванну. Здесь она стянула с себя красное платье, но осталась в перчатках. Затем быстро, но внимательно изучила свое отражение в зеркале – проверила, нет ли крови.