Кроме того, Алексей умел превратить в эффективное средство нападения любой предмет, от метлы до авторучки. Этому в спецназе ГРУ тоже учат. Смешно звучит — фехтование на метлах. Но что-то подобное солдатам преподавалось.

Еще его хорошо научили выбирать момент для атаки и даже создавать его. Не лезть напролом, разорвав мундир на груди, а выбрать такую ситуацию, когда враги не ждут от тебя нападения, думают, что ты слабый и беспомощный. Поэтому они не готовы к противодействию.

Машина подъехала уже через пару минут. Это оказался обычный полицейский «уазик», багажник которого, как у всех автомобилей такого типа и назначения, был переоборудован в обезьянник. Решетка выглядела крепкой, хотя сделана была неумело. Сварщик для страховки налепил тяжеленные толстые швы. Стекла были закрыты прочной мелкой сеткой-рабицей, через которую даже палец просунуть трудно. В обезьяннике было два сиденья.

Бандиты открыли дверцу и не слишком вежливо пихнули в нее пленника. Он недолго выбирал место, сел на то, которое было ближе. Напротив него устроился тот самый садист, которого приятели назвали Устасом. Он направил ствол автомата на рядового Николаева.

Стекло за сеткой-рабицей позволяло Алексею видеть, что за руль сел сам полицейский. Рядом с ним, справа, устроился третий бандит.

Все заднее сиденье было завалено продуктами, похищенными из магазина. Теми самыми, из-за которых эти негодяи застрелили продавца.

Машина тронулась. Рядовой Николаев подумал, что амортизаторов у этого «уазика», видимо, не было от рождения, но возмущаться тут было бесполезно. Алексей и не пытался этого делать, сидел и молчал.

Звонок в дверь раздался неожиданно, раньше, чем ждал Денисов. Еще до того как Лариса пошла открывать, Антон уже знал, кто пришел. Это была та самая женщина. Кроме нее некому было появиться. Своих соседей ни он, ни Лариса не знали, потому что на эту квартиру переехали совсем недавно, даже познакомиться ни с кем не успели. Но он точно знал, что это не соседи, а она. И не одна, а с каким-то мужчиной в возрасте. Видимо, с мужем.

С посторонними Лариса всегда разговаривала вежливо, очень корректно. Особенно когда сильно не в духе. Сегодня она была как раз в таком состоянии. Поэтому голос ее, доносящийся из коридора, был настолько вежливым, что Антону захотелось, чтобы она и с ним так же общалась. Ведь умела же Лариса так держаться раньше, когда они еще официально не назывались мужем и женой.

— Антон! — позвала жена. — К тебе пришли.

Антон отложил книгу, которую читал, и вышел в прихожую.

На него тут же накатила новая волна, ударила в голову приливом. При этом он даже не знал, что сказать, не смог бы описать те ощущения, которые испытывал, передать словами то, что чувствовал. Если только приблизительно.

Эта пожилая женщина вдруг показалась ему такой родной и близкой, что он даже захотел прижаться к ней, обнять ее, как родную мать, погладить по голове, утешить. Женщина тоже, видимо, почувствовала какую-то искру, пробежавшую между ними.

Она вдруг неуверенно позвала:

— Андрюша, ты?

В прихожей было полутемно. Лариса, удивленная словами женщины, включила свет.

Гостья сразу смутилась, прислонилась к стене, бессильно опустила голову и прошептала:

— Извините.

Почти все наваждение ушло вместе со светом. Но вопрос женщины был, видимо, связан с тяжелыми переживаниями, отнявшими у нее множество сил. Она начала медленно сползать по стене. Ноги не держали гостью. Она упала бы, если бы мужчина, пришедший с ней, не поддержал бы ее.

Он и сказал Антону:

— Извините, вы очень похожи на нашего пропавшего сына. Только он таким был лет десять назад. Извините. Для нее это очень сильное переживание. Я хотел один сходить. У нее ведь ноги постоянно отнимаются.