Глава 3

– Стимулятор «Х-18-БИ», – когда мы покинули подземелье, сообщил Васильич, – разработан в 2002 году по приказу недоброй памяти генерала Кувалдина. По замыслу заказчика, «Х-18-БИ» должен был делать «универсальных солдат» из самых обычных людей. Работы велись в секретной лаборатории профессора Спиркина при активном использовании черномагических приемов, совмещенных с псевдонаучными манипуляциями. Так, после введения дозы стимулятора подопытных засовывали с головой в некий прибор, внешне напоминающий капсулу. Воздействуя лазером на отдельные участки мозга, а также при помощи торсионных полей прибор «очищал» потенциального терминатора от жалости, неуверенности, совести и т. д., а затем вводил ему в подсознание «героическую программу»…

– Спиркин жив?! – сверкнул глазами генерал.

– Нет. Его зачистили в начале 2004-го вместе с Кувалдиным и прочими.

– Хорошо, продолжайте!

– Разработка оказалась неудачной. Опыты на обезьянах прошли успешно, а вот с людьми накладочка вышла. После введения «Х-18-БИ» и обработки дьявольским прибором они действительно становились безжалостными, энергичными, очень сильными, выносливыми, готовыми выполнить любой приказ, но… не надолго. Примерно через сутки «универсальные солдаты» скоропостижно сходили с ума. Сперва превращались в полных шизиков (как наш пленник в настоящий момент), а затем – в «растения». Первое состояние длилось около двух часов, второе – до самой смерти, которая не заставляла себя долго ждать. Дней через пять «растения» умирали в страшных судорогах. Тем не менее (насколько мне известно) Кувалдин раза три или четыре использовал «Х-18-БИ» при проведении тайных операций. Старому мерзавцу нравилось, что исполнители, даже попав в плен, при всем желании не смогут его выдать. После ликвидации Кувалдина с компанией все обнаруженные запасы «Х-18-БИ» были уничтожены.

– Как выяснилось, не все, – глухо произнес Борис Иванович и спросил: – Противоядие есть?

Логачев отрицательно покачал головой.

– Проклятье! – ругнулся генерал. – Единственная зацепка – псу под хвост!

– Не сочтите меня извергом, но, по-моему, имеется один выход. Вернее, слабая надежда хоть на какой-то результат, – встрял я.

– ??!

– Дикая, запредельная боль, – потупившись, пояснил я. – В несколько раз сильнее, чем при обычном допросе в режиме «Б». До тех пор, пока сердце не остановится. Такая боль немного прояснит сознание нашему психу, и он, прежде чем умереть, хоть что-то наболтает на диктофон. Потом специалисты проанализируют запись и, возможно, выудят из нее крохи информации. В любом случае ни нам, ни ему терять нечего!

– Дмитрий прав, – поддержал меня Логачев. – Жестоко, конечно, но… другого выхода нет.

– Согласен, – кивнул Борис Иванович. – Приступайте. А я срочно вызову сюда группу лучших специалистов…

К отвратительной процедуре приступили незамедлительно. (Время до перехода лже-Алмазова в растительное состояние стремительно истекало.) Для начала мы с Васильичем попросили врачей удалиться, роздали дознавателям соответствующие указания, и… началось! Я, помнится, механически взглянул на часы: 14.10…

От воплей истязуемого болели уши. Помещение заполнилось смешанным запахом едкого пота, экскрементов и горелой кожи. (Ток пускали не скупясь.) А в перерывах между огромными порциями адской боли мы с Логачевым настойчиво задавали ему вопросы.

– Кто ты?.