– Гляди, да глаза не сотри, – ухмыльнулся в ответ брат невесты.

– Ну-ка, ну-ка! – Совершенно не стесняясь, бородач извлек из нутра хранилища тонкой работы исподнюю рубашку. Вопреки ожиданиям Булыцкого, ни хозяин дома, ни тем более молчавшая весь ритуал Алена не возмутились такому нахальному поведению. Напротив, Тверд азартно, словно бы на рынке торгуясь, что-то там отвечал да жарко спорил, нахваливая сестру да набивая цену. А вот пришельца это покоробило. Настолько, что аж и злоба глухая заклокотала.

– Заканчивай! – когда Милован извлек из загашника очередное платье, негромко, но твердо скомандовал преподаватель.

– Чего?! – Товарищи, увлекшиеся процессом, не сразу и сообразили, что происходит.

– Балаган, говорю, кончайте! – ударив кулаком по столу, прорычал трудовик.

– Никола, ты чего?! – аж подпрыгнули участники торга.

– Хороша твоя сестра, берем!

– Эй, эй, Никола! Ты не суетись. Не горячись ты. Оно, хоть ты как крути, а без смотрин – никуда! – засуетился Милован. – Ты чего?!

– А того, что срам по сундукам девичьим мужикам лазить! – краем глаза заметив, как зарделась Алена, выпалил пожилой человек.

– Так ведь смотрины… – растерялся Тверд. – Положено.

– То снохе положено! И матери! – отрезал пришелец. – А мужику в бабьих вещах лазить – срам!

– Мож, и прав ты, – растерялся от такого поворота Милован. – Может, и срам.

– Хороша хозяйка твоя, – продолжал переть пришелец. – И стряпуха, и умелица, и красна, и приданое ладное. Берем! Тем паче что и князя с митрополитом благословение на то! – уверенно закончил он.

– Берем, – утвердительно кивнул бывший лихой.

– Ну, раз так, то отведай, гость дорогой, – в руках хозяина возникла плошка с хмельным медом, которая тут же перекочевала к жениху. Памятуя о последнем происшествии с брагой, Николай Сергеевич, прилагая все силы, чтобы не поморщиться, маленькими глотками осушил ее до дна.

– Ну, и Бог в помощь, – почему-то облегченно вздохнул Тверд.

Утром назначенного дня, ненадолго присев на дорожку, Булыцкий с верными своими товарищами да парой особенно приблизившихся мастеровых, прихватив с собой меду, пряников да пирогов, собрался в путь.

– Ну, Никола, – первым поднялся на ноги и, перекрестившись, поклонился в сторону красного угла Милован, – с Богом.

– В добрый путь, – опершись на костыль, поднялся присоединившийся к свите больших бояр Слободан.

– С Бохом! – последовал примеру товарищей Никодим.

– Э-ге-гей, Никола! – подбодрил серьезного своего товарища дружинник, на долю которого сегодня выпало быть дружко жениха. – Не кручинься! Стерпится, слюбится! Аленка – ладная баба! Еще и с ребятенками потетешкаешься!

– Поехали уже. Условились, сосватались да смотрины устроили. Чего теперь тянуть-то? Венчание да свадьба, да и быть семье!

– Присмирел, гляжу, – усмехнулся Милован. – Так и слава Богу. Давно бы так.

– Поехали, – выдохнул учитель. – Невеста с боярами своими небось маются. Негоже, ежели молодой ждать с самого начала заставляет.

– Такого зениха и потоштать не глех, – вставил словцо Никодим.

Булыцкий не стал развивать полемику, но, лишь хмуро глянув на образа, первым вышел в сени, занимать свое почетное место. За ним, перекрестившись, двинулись остальные и, рассевшись по саням, двинулись в путь, за невестой.