|
А в возрасте 22 лет в "Послании к цензуре" он высказывает уже точку зрения, которая в зрелые годы становится основой его политического мировоззрения: "Что нужно Лондону, то рано для Москвы", - пишет он. И высказывает совсем уже не революционную мысль, что рабство в России падет по мании Царя. Политические идеалы у Пушкина уже в это время были весьма умеренные: он жаждал освобождения крестьян, склонялся к конституционной монархии и хотел чтобы выше царей стоял высший закон.
II Пушкин признавался, что он в минуту раздражения написал только одну эпиграмму на Карамзина. Возможно, что он написал следующую эпиграмму: Послушайте я вам скажу про старину, "Про Игоря и про его жену, "Про Новгород, про время золотое" И наконец про Грозного Царя. - Эх, бабушка, затеяла пустое: "Окончи лучше нам Илью-Богатыря". О других эпиграммах на Карамзина Пушкин писал, что "они глупы и бешенны". Такой глупой и бешенной является и приписываемая Пушкину эпиграмма: В его "Истории" изящность, простота Доказывают нам без всякого пристрастья Необходимость самовластья И прельсти кнута. Но и в отношении первой эпиграммы твердо не установлено, что ее написал Пушкин. П. Вяземский считает, что ее написал Пушкин, а другие приписывают ее Грибоедову. Пушкину, например, приписываются две таких эпиграммы на Аракчеева. Всей России притеснитель Губернаторов мучитель И Совета он учитель, А Царю - он друг и брат. Полон злобы, полон мести, Кто ж он "преданный без лести"? Просто фрунтовой солдат. И вторая: Холоп венчанного солдата Благодари свою судьбу: Ты стоишь лавров Геростата Иль смерти немца Коцебу. В примечании к этим стихотворениям (Собрание сочинений Пушкина. Том II, Из-во Брокгауз-Эфрон, стр. 548), мы читаем, например, такие "доказательства": "...Автографов, конечно, нет, но подлинность обеих эпиграмм никем не оспаривалась, хотя первая из них - "Всей России притеснитель" - как будто не совсем подходит к Пушкинскому складу стиха и выражения". Подлинность второй, оспаривал близкий друг Пушкина князь Вяземский, написавший на полях берлинского издания: "Вовсе не на Аракчеева, а на Струдзу, написавшего современно смерти Коцебу политическую записку о немецких университетах". Итак, одна эпиграмма написана Пушкиным, но не на Аракчеева, а на Струдзу, а в другой деревянный стих совсем не Пушкинского склада. И тем не менее, написавший эти примечания П. Морозов, с апломбом заявляет "но подлинность обоих эпиграмм никем не оспаривается". Типичный пример интеллигентской логики. Подозрительно так же то, что эти эпиграммы впервые были опубликованы Н. Огаревым в сборнике "Русская потаенная литература XIX века". Политическая тенденциозность этого сборника ясна всякому. Долгое время считалось, что Пушкин написал следующие две эпиграммы, связанные с именем Фотия. Эпиграмма на графиню Орлову. Благочестивая жена Душою Богу предана, А грешной плотию Архимандриту Фотию. Разговор Фотия с Орловой. Внимай, что я тебе вещаю: - Я телом евнух, муж душой, - Но что-ж ты делаешь со мной? - Я тело в душу превращаю. В собрании сочинений Пушкина, изданных в 1908 году Из-вом Брокгауз-Эфрон, указано, что эпиграммы только приписываются Пушкину. Обе эти эпиграммы впервые были напечатаны в заграничном издании "Стихотворений А. С. Пушкина" не вошедших в последние собрания его сочинений. В Пушкинских оригиналах этих эпиграмм нет и принадлежность их Пушкину ничем не доказана, кроме желания русских интеллигентов во что бы то ни стало доказать, что эти пакостные эпиграммы написал именно Пушкин. |
