– Потому что я хочу продолжить дело отца, и после его смерти мне это кажется более чем логичным.

– То есть ты прекрасно понимаешь, что бизнес убыточен, но хочешь все равно этим заниматься?

– Бизнес не убыточен, и мы с вами это прекрасно знаем, Дмитрий Олегович. Бизнес настолько не убыточен, что его готовы выдрать с мясом, – Руслан подался вперед, – более того, именно поэтому вы его и продаете за баснословную цену, из которой озвучиваете мне лишь четверть стоимости, верно?

– Я имею полное право, твой отец…

– Переписал весь бизнес на меня, и вам сей факт хорошо известен, но это не должно было быть известно мне, верно?

Лешаков дернул узел галстука. «А вот теперь уже не кисло, а душно. Окошко открыть?»

– Ты к чему клонишь, Руслан?

– К тому, что компания принадлежит мне, и я ничего не подпишу. Так и передайте вашим друзьям, которым срочно понадобился мой бизнес.

Лешаков со всей силы ударил кулаком по столу, а Руслан даже не вздрогнул, лишь закинул ногу на ногу и покрутился в кресле.

– Щенок. Я хотел говорить по-хорошему. Я надеялся, что ты поумнел за это время. Но не-ет. Как был глупым и самоуверенным сопляком, так и остался. На хрена тебе компания? Есть люди, которым она нужнее, и они готовы заплатить.

Руслан ухмыльнулся, достал сигарету, закурил, подвинул к себе пепельницу, глядя на покрасневшее лицо тестя.

– Возить дурь? Как же! Я хорошо помню. Но ни один пакетик герыча не въедет на территорию этой страны в моих контейнерах. Я не играю в эти игры, как и мой отец.

Лешаков резко наклонился к Руслану.

– Ты понимаешь, что это война, Руслан? Им нужны эти гребаные цистерны, вагоны, и они их получат, но не мирно, а иными путями. Я пытаюсь разрулить эту ситуацию с наибольшей выгодой. Ты мой зять и…

Руслан резко отодвинул пепельницу, и та издала скрипящий звук, скользя по столешнице. Лешаков осекся.

– Ненадолго. Я разведусь с вашей дочерью в ближайшее время и компанию не продам. Я даже решил расширить сферу деятельности.

Лешаков демонстративно расхохотался. Нервно и злобно, фальшиво.

– А кто твои долги погасит, а, сынок? Кто все то дерьмо, что навертел твой отец, расхлёбывать будет? Тебя кредиторы на счетчик поставят. По миру пустят. Давай, Руслан, начистоту? Что за принципы? Какая, на хрен, разница кто? Не мы, так другие. Наркота сюда рекой льется. Ты ничего не изменишь своим отказом. Если бы ты согласился, то и продавать ничего не надо. Нужные люди долги ваши закроют, и все в шоколаде, Руслан. Подумай сам, какими деньгами можно вертеть с твоими цистернами, вагонами, фурами? У меня менты и пограничники прикормлены с ручки.

– Я. Не. Продам. Компанию.

Встал из-за стола и задвинул стул. Его начинал раздражать этот разговор.

– Документы о разводе получите в ближайшее время, Дмитрий Олегович. Мне больше не интересно ни наше сотрудничество, ни этот идиотский брак.

– Значит так, Руслан. Ты не горячись, а мозги включи.

Бешеный обернулся к Лешакову.

– Включил. Дальше что? Не будет сделки.

Лешаков начинал терять терпение, поправил очки, придавив к переносице.

– Я ведь попросил по-хорошему, могу и по-плохому.

Руслан резко обернулся и усмехнулся. Его явно забавляла эта ситуация.

– О, даже угрозы? И чем вы хотите меня напугать? Долгами?

– Я по миру тебя пущу, оберу до нитки, и мне в этом помогут.

– Не сомневаюсь, что у вас много помощников. Рискните.

– Борзый ты, Бешеный, но запомни хорошо – ты представляешь для меня интерес по двум причинам: моя дочь тебя любит, и мне нужна компания.