- Я - Восточная.

- Но теперь ты - часть меня. Так что лучше тебе быть очень внимательной, потому что ты находишься в нескольких метрах переворота всей твоей жизни. Чего я предпочел бы, чтобы ты не делала. Я, как бы смотрю вперед, чтобы нам быть вместе. Делаю это весь день. С перерывом на ужин. Затем снова выступаю всю ночь. Но если ты хочешь потратить все на нее... если она стоит этого... Я не буду тебе мешать.

Я отпускаю ее плечи.

Она смотрит в сторону. Слезы плещутся в ее глазах.

- Я знаю. Поверь мне... я знаю. Она убила мою семью. - Я пинаю землю, когда говорю это, стараясь проглотить ярости. - Оно того не стоит. Не стоит.

Я гляжу на браслет на моем запястье... все, что мне осталось от моих родителей после того, как Арелла украла их у меня... но и интересно, если это действительно правда. Но стрелка на компасе по-прежнему указывает на Запад, напоминая мне о моем наследии.

Насилие - это не ответ.

Одри опускается на землю и прижимает колени к груди. Я притягиваю ее к себе, когда она рыдает. Я поглаживаю ее лицо, ее руки. Вытираю слезы, пыль, высушенную кровь. Пытаясь сделать ей лучше.

После, черт знает, сколько времени, она, наконец, смотрит на меня. Ее глаза, опухшие и красные... но она все еще великолепна.

- Что теперь, - шепчет она.

У меня есть чувство, что вопрос будет продолжать преследовать нас.

- Силы Бури придут сюда, верно?

Она кивает.

- Тогда, я думаю, ты должна уйти. - Я указываю на скомканное тело ее матери. - Ты действительно хочешь в одиночку рассказать им что сделала твоя мать?

Она смотрит на Ареллу... сразу же, прикрывая рот рукой, как будто она себя плохо чувствует. - Они должны будут расспросить меня в любом случае.

- Зачем? Я могу все объяснить. Пожалуйста, позволь мне позаботиться об этом за тебя. Тебе будет нелегко свидетельствовать против твоей мамы. Особенно потому, что я предполагаю, что у твоей армии есть довольно серьезные наказания для убийц.

Она съеживается от слов, и голос ее дрожит, когда она говорит, - Они посадят ее в ловушку глубоко в землю, вдали от порывов, пока ее форма ветра не увянет и не разрушиться. Я слышала, что эта боль, гораздо хуже, чем смерть

Я сжимаю ее руки.

- Она этого заслуживает.

Она ничего не говорит.

Я даю ей минуту, чтобы собраться, но я не могу оторвать глаз от неба. Бури могут быть здесь в любую секунду.

- Ты достаточно пережила, Одри. Позволь мне справиться с этим.

- Но я твой защитник. Если они подумают, что я бросила тебя...

- Я скажу им, что ты ищешь других Буреносцев. Убеждаешься, что они...

Я не могу сказать это.

Я сосредотачиваюсь на ветрах, позволяя Западной мирной песни успокоить меня.

- Ты собираешься рассказать им о нас? - шепчет Одри.

- Нет.

Она вздыхает с облегчением, когда я даю правильный ответ. Но потом она напрягается.

- Моя мама знает.

- Как? Она ничего не видела. Кроме того, разве они действительно поверят, что мы преступили закон?

- Нет, - признается через секунду она. Она все еще нервничает.

- Мы что-нибудь придумаем, - я обещаю. - Мне просто необходимо продумать несколько вещей.

Я все еще пытаюсь переварить полученную информацию, но... У меня есть ощущение, что я и Одри уже каким-то образом объединились.

Когда Одри и я были детьми и прильнули, друг к другу после бури, что-то произошло между нами. Прилив тепла. Вроде того, который произошел сегодня, когда мы поцеловались... но совершенно по-другому. Больше, похожее на то, что мы черпаем силы и поддерживаем друг друга.

Может быть, это другой вид связи?

Это могло бы объяснить искры, которые мы чувствуем, когда прикасаемся друг к другу, и то, как я смог увидеть ее во сне.

И это будет означать, что Одри не сделала ничего плохого сегодня, поцеловав меня.