– Посмотрим, что у вас в кассах, куколка.

Другой голос, с интонациями диск-жокея. Алан слышал, как открываются кассы. Его ступня снова поползла назад, нащупывая кнопку, вмонтированную в ковровое покрытие пола. За дверью раздался перезвон монет. В кассах должна была быть примерно тысяча фунтов, чуть меньше или чуть больше. Алан приподнял пятку. Его план был вполне приемлемым. Но, предположим, он спасет эти три тысячи, сунув их в одежный шкаф, прежде чем грабители войдут. И как он будет объяснять банку, каким образом сумел это сделать?

Джойс не было слышно. Алан опустил пятку, поднял снова.

– Теперь сейф, – произнес голос с саффолкским или кокни-саффолкским акцентом.

Чтобы дойти до сейфа, они должны пройти через его кабинет. Он не может нажать тревожную кнопку – только не сейчас, он ведь не все продумал. Не было никакой весомой причины, по которой он мог находиться в своем кабинете с тремя тысячами фунтов в руках. Он не может сказать, что открыл сейф и вытащил их, когда услышал, что в банк ворвались грабители, – предполагалось, что он не должен знать шифр, известный Джойс. А если он смог спасти три тысячи, почему не спас пять или шесть?

Эти типы могут войти в кабинет в любую минуту. Они засунут банкноты и монеты из кассы – если вообще дадут себе труд взять монеты – в свою сумку и пройдут прямо через кабинет. Алан открыл дверь шкафа и втиснулся внутрь, прижавшись к задней стенке и прикрывшись вечерним платьем Джойс, подол которого доходил до самого пола. «Госпожа, не найдется ли здесь, в ваших покоях, каких-нибудь доспехов, чтобы мне прикрыть мое тело?»

Он едва успел закрыть за собой дверцу шкафа, как услышал крик Джойс:

– Нет! Не трогай меня!

Раздался лязг, как будто что-то прокатилось по полу.

Слова Ланселота напомнили Алану о тех вопросах, которые он задавал себе ночью в субботу. Мог ли он сам когда-либо проявить подобное безрассудство? Такую гордость и отвагу? Потребуется ли это когда-либо от него? И вот оно потребовалось. Джойс всего двадцать лет. Она девушка. Плевать на подозрения банковского начальства, плевать на то, что подумает кто бы то ни было. Его первый долг – спасти Джойс или хотя бы встать рядом с нею и поддержать ее. Алан пытался выпутаться из складок платья и открыть дверцу. Он не боялся. Со смутным удивлением он подумал, что не боится, поскольку ему все равно, убьют его грабители или нет, – ведь ему не для чего жить. Возможно, вся его жизнь со всей своей скукой, тяготой и бесполезностью была предназначена для того, чтобы привести его к этому мгновению – к встрече со смертью в дождливый день ради семи тысяч фунтов.

Он мог бы оставить деньги в шкафу – он распихал их по карманам своего плаща, висевшего рядом с платьем Джойс, – выйти и встретить грабителей лицом к лицу. Они и не подумают заглянуть в карманы плаща, а после он придумает объяснение для банка. Если у него будет это «после». Самым важным сейчас было выйти из шкафа, и ведь это может к тому же отвлечь грабителей и дать Джойс возможность сбежать.

Но прежде, чем он коснулся дверцы, случило