— Он помешан на контроле. И на аккуратности — всегда все поправляет. — Она невесело усмехнулась. — Птичка испачкала машину — и он уже в бешенстве. Будет мыть, полировать, опять мыть — всю машину. А если учесть, что он живет у моря, где всегда чайки, такое случается постоянно.

— Вас это тоже касалось?

— Да. Чувство было такое, будто ходишь по яичной скорлупе. Все время стараешься не сделать что-то, что могло бы его завести.

— И вы решили, что он такой из-за случившегося с ним в детстве?

— Помню, он как-то сказал, что я поняла бы его лучше, если бы знала, что сделали с ним родители.

— Хотите рассказать?

— Брайс все время говорил, что я никудышная. Не умею готовить, плохая любовница. Что заниматься со мной любовью то же самое, что трахать дохлую рыбину. И я ему верила; наверное, до сих пор считаю себя ни на что не годной. Я потеряла к себе всякое уважение. Но потом, унизив меня, даже ударив, он начинал плакать, просить прощения, обещал исправиться. В один из таких моментов, моля о прощении, Брайс и сказал, что я поняла бы его лучше, если бы знала, что сделали с ним его родители.

— Он объяснил, что имел в виду?

— Нет, он никогда не говорил об этом. Я решила, что, должно быть, случилось нечто очень плохое.

— Вы сами говорили, что много раз, в поздний период ваших отношений, звонили в полицию. Так?

— Да. Один полицейский, молодой констебль из патрульной службы… Споффорд… Боб Споффорд… Он был особенно добр ко мне. У него в детстве случилась похожая ситуация, его отец измывался над матерью. Это он помог мне связаться с «Проектом „Убежище“». И он постоянно убеждал меня порвать с Брайсом.

— Можете объяснить, почему вы тогда не воспользовались советом констебля Споффорда и не оставили Брайса?

Рэд пожала плечами:

— Не знаю. Может, Брайс меня запугал. А потом он всегда так раскаивался. Наверное, я думала, что могу ему помочь.

— Ага. Иначе говоря, вы сохраняли отношения с Брайсом из-за того, что случилось с ним в детстве?

— Глупо, да?

— Ну зачем же быть к себе такой строгой.

— Я ничему не научилась, да? Думала, что смогу его спасти. Думала, что, если смогу помочь ему открыться, он станет добрее ко мне. Но чем настойчивее я пыталась разговорить его, тем сильнее он злился.

— Вы не жалеете себя, но жалеете Брайса, пострадавшего, как вы полагаете, в детстве.

— Вот видите, даже с этим ничего не могу поделать.

— Это Брайс вам внушил? Что вы делаете все не так?

— Он постоянно это твердил. А я жутко злилась, просто с ума сходила. Старалась делать все как надо, но только еще больше портила. Я бы, наверно, почти все сделала, чтобы он только стал ко мне добрее.

— И мирились почти со всем в надежде на будущее?

— Я много думала об этом, — вздохнула Рэд. — Вы не представляете, как он умел перевоплощаться. Человек, который только что ненавидел вас и поносил, вдруг становился мягким и любящим. Ему ничего не стоило повернуть так, что я сама считала себя виновницей ссоры, что все произошло из-за моего несоответствия.

— Вашего несоответствия?

Рэд рассмеялась:

— Да. У меня был целый список этих несоответствий. Хотите послушать?

— Думаю, оставшееся сегодня время можно потратить с большей пользой, чем подкреплять искаженное восприятие Брайсом действительности. У меня есть копия отчета, посланного констеблем Споффордом в «Проект „Убежище“» и хранящегося в вашем досье. Вы видели его? Отчет шел как приложение к обсуждению вашего случая на собрании МКОР.