– Подойди к двери.

Щель была проделана на уровне пояса, и я, приблизившись к двери, опустился на корточки и попытался в нее заглянуть, но неизвестный остановил меня.

– Нет, нет, не смотри на меня. Сядь спиной к двери.

Я повиновался. Хотя мне было жутко страшно находиться в непосредственной близости от своего врага, я заверил себя в том, что он притащил меня в эту пустыню не для того, чтобы убить сразу же, как только я приду в себя.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил неизвестный, и в его голосе я уловил искреннее беспокойство.

Не осталось ничего от того человека, который разговаривал со мной по телефону. В голосе звучали жужжащие нотки, как будто неизвестный использовал какое-то речепреобразующее устройство. Хотя голос казался мне знакомым, я никак не мог определить, кому он принадлежит; к тому же я не доверял своим органам чувств после того, как провел неизвестно сколько часов без сознания, в трясине наркотиков.

– Меня шатает, – как можно сдержаннее произнес я. У меня не было никакого желания выводить неизвестного из себя.

– Это пройдет.

– Ты написал эти письма? Ты убил учительницу?

– И да, и нет.

– Где я?

– Достаточно будет сказать, что ты посреди пустыни, и если вздумаешь бежать, умрешь от жажды и теплового удара задолго до того, как достигнешь границ цивилизации.

– Как долго я…

– Закончим с вопросами относительно твоего так называемого заключения. Я не скажу тебе, где ты находишься и сколько времени здесь пробудешь.

– А что ты мне скажешь?

– Ты здесь, чтобы получить образование. – Неизвестный помолчал. – Скоро ты все поймешь. Суть твоего обучения станет ясна в самое ближайшее время. Так что прояви терпение.

– Пожалуйста, могу я получить свои вещи?

Неизвестный вздохнул – первый признак раздражения, зреющего у него в груди.

– Мы обсудим это позже. – Но тотчас же его голос смягчился, потерял резкость. – Эндрю, притворись, что ты маленький ребенок. Крошечный, беспомощный ребенок. И прямо сейчас, в своей комнате, ты находишься в материнском чреве. Ты не знаешь, как пользоваться органами чувств, как думать, как рассуждать. Положись во всем на меня. Я научу тебя заново, как воспринимать окружающий мир. Первым делом я накормлю твое сознание. Обогащу его плодами самых блистательных мыслителей в истории человечества.

Белая рука просунулась в щель, отодвинув упаковочную пленку, и бросила на пол книгу.

Подняв книгу, я увидел, что это «Государь» в твердом переплете.

– Вот твоя первая трапеза, – продолжал неизвестный. – Макиавелли. Это настоящий гений. Бесспорно. Ты знаешь, кто такой Ганнибал, карфагенский полководец, разоривший Рим? Он провел свое войско через Альпы вместе с боевыми слонами.

– Я знаю, кто такой Ганнибал.

– Так вот, Ганнибал набирал свое войско по всему побережью Средиземного моря и в Восточной Европе, но что самое примечательное, между воинами не было распрей. Разные народы, разные вероисповедания, разные языки, но никаких распрей. И знаешь, что обеспечило этот мир? – спросил неизвестный. – По словам Макиавелли, «это можно объяснить только его нечеловеческой жестокостью, которая, вкупе с доблестью и талантами, внушала войску благоговение и ужас; не будь в нем жестокости, другие его качества не возымели бы такого действия». – Он умолк, и какое-то время я слышал только шум сухого, обжигающего ветра за окном и возбужденное дыхание своего тюремщика.