Гас на минутку остановился и прислушался. Иногда рейнджеры пели по ночам — когда напивались мескаля, то орали во все горло и рыгали ночь напролет. Он подумал, что если внимательно прислушается, то обязательно различит звук губной гармошки Джоша Корна или другие звуки. Черномазый Сэм, к примеру, когда изрядно надирался, иногда распевал во всю глотку псалмы, которые любят петь черномазые. Голос у Сэма был сильный, разносился далеко окрест, даже если тот пел вполголоса.

Но как только Гас остановился, кругом повисла полная тишина, такая, что у него даже в ушах зазвенело. К тому же сгустилась темень хоть глаз выколи. Гас не видел ничего, кроме временами мелькающих вдали зарниц. Это были отблески молний, при вспышках которых он и заметил приготовившегося к прыжку барсука, отчего у него сильно напряглись нервы.

Гас сделал несколько шагов и остановился. В конце концов ночь не будет тянуться вечно, и он не успеет отойти от лагеря на приличное расстояние. Лучше всего в данной обстановке, видимо, завернуться в пестрое пончо, приобретенное в Сан-Антонио, и соснуть несколько часов. А когда займется заря, он доберется до лагеря за несколько минут. Если же продолжать движение, то можно бродить по кругу, заблудиться так, что никогда не найти дорогу назад. Так что самым разумным было бы ждать. Можно, конечно, закричать в надежде на то, что Вудроу Калл откликнется на зов, но тот слишком туп и не двинется со своего поста. Он даже может не догадаться крикнуть что-нибудь в ответ.

Вспышки молний, похожие на выстрелы пушек при салюте, приблизились. Нет, надо все же набраться терпения, наметить направление и двигаться в момент вспышек. На лицо упали первые капли дождя. На западе, не так далеко, послышался шум сильного ливня. На мгновение Гас припал к земле, закрывая пончо от дождя. Ярчайшая вспышка молнии озарила все небо и на мгновение стали видны, словно в яркий солнечный день, бескрайние прерии. И все же Гасу не удалось заметить вокруг ничего знакомого — ни реки, ни костра, ни кустарника, ни Калла.

Даже не завернувшись в пончо, он вскочил и быстро зашагал по полынным кустам. Сперва Гас решил стоять на месте — так было бы разумнее, но внутренний голос говорил ему, что надо двигаться побыстрее, даже бежать. Он остановился на секунду, чтобы поставить на предохранитель курок пистолета. Гас боялся нечаянно прострелить на ходу ногу, как прострелил палец молодой Рип Грин. Затем опять поспешил вперед, переходя на бег.

Гас догадывался, что запаниковал. Чувство, охватившее его и заставившее вскочить и бежать, был страх. Ощущение оказалось таким неожиданным и незнакомым, что сперва он даже и не понял, что это такое. С раннего детства ему редко приходилось чего-нибудь бояться. Скрипучие полы в старом сарае семейной фермы вынуждали его думать о привидениях, поэтому, будучи еще маленьким, он всячески избегал там появляться, даже под угрозой порки за отказ пойти туда, чтобы что-то сделать. Ну а после тех далеких дней ему крайне редко доводилось встречаться с чем-то таким, чего следовало бояться. Как-то раз в Арканзасе он напоролся на медведя, пожиравшего задранную лошадь, и даже не испугался, а лишь с опаской обошел его — в тот момент у Гаса не было при себе оружия, и он достаточно хорошо представлял себе, что с медведем ему не справиться. По мере того, как он взрослел, ему лишь изредка приходилось сталкиваться с настоящей угрозой для своей жизни — скажем, такой, как тот арканзасский медведь.

Теперь настоящий страх заставлял его учащенно дышать и бежать, спотыкаясь, — кто-то был совсем рядом, кого он пока еще не сумел разглядеть. Когда он сказал, что волк мог оказаться индейцем, он просто беззаботно шутил, потешаясь над Каллом. Почувствовав неясное беспокойство, Гас захотел тогда немного поразмяться и походить. Если бы ему попался при этом золотой рудник, — значит повезло. Тем не менее он не задумывался всерьез, что может встретить на пути индейца, никакого желания наткнуться на команчей или представителей любого другого племени у него не было Ему просто хотелось подзадорить Калла и посмеяться над ним.