Каас показал на стенку каюты, где на маленьком служебном мониторчике уже высветилась небольшая таблица. На нем также стояли уже реальные цифры продолжительности переходов, а не те, которые во время «розыгрыша» называл Каас.

Брис кивнул. Но потом, бросив мимолетный взгляд на начальство, задал вообще дикий вопрос.

— Господин Каас! Вы говорите, что на прохождение кластера нам понадобится трое суток… Но ведь можно пройти и за двадцать пять часов! Если вы мне позволите, то я бы мог провести. Позволите?

Каас поперхнулся. Ему резко захотелось обнулить все соглашения и решения по этому наглому школяру и, отстранив его от вахт, постараться вдвоем с капитаном как-то провести корабль. Однако от ответа решил уклониться. Все-таки слишком много на Бриса ставил сам Крон. А с ним лишний раз пререкаться, даже в этой обстановке, астрогатор побаивался.

— Для начала оттарабань вот эту вахту. А потом видно будет. И я посмотрю… — строго ответил он. Тем более что первые четыре часа намеревался контролировать, как этот балбес будет вести корабль в пределах кластера. И за его поведением при этом.

— Хорошо, господин астрогатор.

Следующие полтора часа прошли относительно спокойно. Хоть и было видно по резко изменившемуся характеру гипера, что тут что-то не то, но крупных неприятностей, как ни странно, у границы не встретилось. Зато потом…

Очень хорошо, что всех, кто не имел иммунитета, рассовали по каютам, обкололи вакциной, да еще и привязали для надежности. Очередным вахтам досталось по максимуму.

Если даже плотно сидящий в противоперегрузочном кресле Каас периодически терялся, забывая, где и какие у него конечности, где глаза, уши и прочее, то что можно было сказать про команду, которая сейчас должна была обеспечивать сохранность агрегатов и их устойчивую работу при постоянной пиковой перегрузке. Но больше всего испугало астрогатора, что он не заметил, как выключился…

Последнее, что он помнил, это как Брис вдруг решил проходить пакет искажений каким-то нереальным образом и прямо через них. Каас даже рта не успел открыть, как введенная студентом программа буквально швырнула корабль сквозь искажения. Перед глазами все смазалось… И…

Каас обнаружил себя тупо пялящимся на мониторы, а на хронометре уже было время — двадцать минут спустя. То, что они прошли благополучно, говорили вполне себе зеленые текущие строчки отчетов на контрольном мониторе. Все работало нормально, корабль по-прежнему продирался через взбешенный гипер, только Каас находился в смятении.

Дарт встрепенулся, открыл было, рот, но тут началась такая свистопляска, что слова буквально в глотке застряли. Точнее, очередные волны возмущения полей, при прохождении очередных «препятствий», вогнали его слова глубоко в глотку. Из глаз посыпались искры…

А стажеру — хоть бы хны! Как крутил свои ручки, так и крутит, и вычислитель, по тому, что успел заметить Каас, загружен уже на пять (пять!!!) скачков вперед.

Брис явно работал на опережение. Все, что было видно на сканерах, немедленно вносилось в вычислитель, и далее решалась задача. Что-то доказывалось, мелькали какие-то леммы и теоремы. Но результат всегда был один — лежащая за пять скачков и поворотов от корабля дрянь раскладывалась на составляющие, и для нее вычислялась оптимальная программа прохода. С учетом того, с какими параметрами корабль выскальзывал из «волны» и «поворота» прямо перед ней.

Но еще больше поразил Кааса родной курсограф реального пространства. Он показывал, что они прошли уже то, что должны были пройти только через шесть часов!

Выходит, Брис не лгал.