Джек показал куда-то вдаль:

— Англия вон там.

Заметив тоску в его голубых глазах, девушка грустно улыбнулась.

— Ты непременно туда вернешься. — Она жестом пригласила друга сесть рядом. — А пока насладись тем, что тебя окружает.

«Наверное, Акико права», — подумал Джек. Погруженный в мечты о доме, он порой упускал из виду то хорошее, что было в Японии: размеренную жизнь самураев, захватывающие поединки на мечах, изысканный вкус суси и прекрасные сакуры в цвету. Япония дала ему гораздо больше, чем Англия. И если он все-таки попадет домой, то будет безумно скучать по друзьям — Ямато, Ёри, Сабуро и, конечно, Акико.

Джек улыбнулся в ответ и сел на камни ждать солнце.

— Вот оно, — шепнула Акико, вдыхая полной грудью. На горизонте веером раскинулись золотые лучи.

Далеко в море, меж двух скалистых пиков вставало солнце. Черные на фоне темно-красного неба скалы соединял толстый канат, а на той, что повыше, виднелись миниатюрные воротца — тории.

— Что это? — восхищенно спросил Джек.

— Мэото Ива, — ответила Акико. — Скалы влюбленных. Правда, они прекрасны? А там — гора Фудзи.

Джек с трудом разглядел далекий снежный пик в дымке горизонта. Трудно было даже представить настоящую высоту горы, если ее видно с такого расстояния.

Когда солнце взошло и друзья закончили медитацию, Акико прочла молитву в синтоистском святилище неподалеку. Поначалу Джек никак не мог понять религиозную двойственность японцев. Они одновременно исповедовали буддизм и синтоизм — поклонение ками — духам, населяющим все живое и неживое.

В Англии Джек получил христианское воспитание. Он был протестантом, а не католиком. Отец говорил, что это разделение стало причиной множества войн в Европе. Религиозные распри сделали католические государства Испанию и Португалию врагами протестантской Англии. Борьба за превосходство шла и на море, и в Новом Свете, поэтому отцовский журнал имел колоссальную ценность. Владелец столь точных навигационных карт мог легко склонить чашу весов в пользу своей страны и ее религии.

А в Японии естественно и гармонично уживались две религии. Принятое в буддизме уважение к любой вере позволило Джеку выполнять в школе все буддийские ритуалы, оставаясь в душе христианином. Неприязнь к чужестранцам росла, и выделяться было опасно. Следовало стать самураем не только телом и помыслами, но и душой.

Юноша склонил голову перед святыней синто и помолился за отца и мать на небесах и за сестренку Джесс на другом конце земли. Ласковые волны подхватили его слова и унесли куда-то вдаль.

Неторопливо пройдя вдоль берега, друзья повели лошадей назад в Тоба.

— Спасибо, — сказал Джек. На душе у него было спокойно и радостно.

— Мне казалось, ты скучаешь по океану, — тепло улыбнулась Акико.

Джек кивнул. Рассвет помог ему по-новому взглянуть на мир и разобраться в себе. В его жилах течет кровь моряка, а отныне — еще и самурая.

На пригорке над прозрачной бухтой Акико остановилась и поднесла руку ко лбу.

— Что с тобой? — забеспокоился Джек.

— Ничего… голова слегка закружилась. Наверное, от морского воздуха.

— Ты еще не вполне здорова. Отдохни, — предложил Джек и, привязав коней к дереву, сел рядом с подругой на краю мыса.

— Поразительно, что ты тогда вообще выжила. — Ниндзя, которого Глаз Дракона натравил на Джека, едва не убил Акико. Сам Докуган Рю в это время похищал журнал. Ниндзя вонзил Акико в шею отравленную булавку, и она упала замертво. Казалось, девочка обречена.

Но Акико обладала необъяснимыми и загадочными способностями.