Изменить размер шрифта - +
Хороший ползун может перебраться через его каменные стены, но не конница Алых. Спешил Йорганкеш, спешил к победе, как он полагал. Фаргал мог запросто угадать его мысли. Вот он выйдет из ущелья, развернет свои сто семь тысяч против девятнадцати тысяч мятежника, затрубят трубачи, забьют барабаны – и благороднейший из благородных Император Йорганкеш задавит бунтовщиков, как носорог давит попавшего в ловушку леопарда. Йорганкешу битва представлялась чем‑то вроде фетской игры «Башни и всадники». И если одному из игроков вздумалось отлучиться, чтобы выпить вина, второй не станет воровать с поля фигуры.

Фаргал поднял руку, уповая на то, что зоркие глаза корабелов‑соктов разглядят его поднятую десницу за три с половиной мили.

Черный червяк имперской пехоты медленно полз по ущелью. А по обе стороны выхода из теснины, невидимые из зеленой щели, выстроились крохотные квадратики гвардейских тысяч. Как их мало!

Фаргал ощутил жгучее желание лично возглавить войско. И даже пожалел, что поклялся Кен‑Гизару и Люгу не обнажать меча в этой битве!

Пора!

Фаргал резко бросил вниз руку с алым флажком. И мысленно перенесся туда, где разворачивалась в боевой порядок тяжелая конница. Он словно услышал отрывистые выкрики сотников, свист десятников, короткое ржание возбужденных лошадей и наконец слитный, громоподобный грохот тысяч копыт. Алые пошли!

 

Часть первая

Найденыш

 

Эти пыльные дороги,

Эти звонкие мосты.

Справа – синих гор отроги,

Слева – дым чужой беды.

По веселым мягким травам

И по шумным площадям.

Жизнь бродячую, отраву,

И за царство не отдам.

Мы в тени густого бора

Разожжем свой костерок.

Хорошо в ночную пору

Слушать листьев говорок.

Пусть Судьба играет с нами

В колесо добра и зла.

Что из тьмы летит на пламя:

Мотылек или стрела?

 

Глава первая

 

Два пестро разрисованных фургона, подпрыгивая и переваливаясь, катили по тракту, соединяющему город‑порт Буэгри с Верталном, столицей Эгерина. Желтый шлейф взбитой колесами пыли надолго повисал в неподвижном воздухе. Сезон дождей миновал, и щедрое солнце высушило глинистую почву до каменной крепости. И это куда лучше, чем жидкое болото, в которое превращалась половина путей Империи в Мокрый месяц.

Дорога была приличной, и лошади без труда тянули оба фургона навстречу новому дню, но настроение у циркового старшины Тарто было препаршивое. Потому что этой ночью боги прибрали к себе его любимого внука.

Четыре года было мальчишке. Еще вчера смеялся и хлопал в ладоши на вершине «живой пирамиды». А вечером вдруг слег – и не дотянул и до полуночи. Помер. Похоронили близ дороги, у камня с громовой стрелой Ашшура. Пусть верховный бог хранит невинное дитя. Мать пришлось сонным настоем поить: не хотела отдавать тело, не верила, что мертв…

Тарто тяжело вздохнул: вот так до сих пор и лежит бедняжка Мили. И вряд ли оправится до следующего селения, как там его?.. Приречье. Ну да что теперь…

Слева и справа от тракта тянулись заброшенные поля. Нерадив местный Владыка? Нет, скорей почва плоха.

Вдоволь постранствовав по Четырем Империям, старшина цирковых понимал в землепашестве не хуже идущего за плугом. А может, и получше, поскольку умен Тарто и глаз у него хоть один остался, да острый.

Вот этим острым глазом и углядел старшина впереди комочек тряпья и светлую детскую головку.

На миг показалось старшине – внук! Даже дух захватило: внук? Но подкатил поближе, ясно стало: нет, другой. И хвала Ашшуру! Днем призрак увидеть – к большой беде.

А хороший такой мальчишечка: мордочка круглая, грязная, веселая. Увидел фургоны, лошадей цирковых, красногривых с зелеными султанами, вскочил, рукой замахал. Обрадовался.

В иное время Тарто проехал бы мимо.

Быстрый переход