Уже известный нам востоковед Игумнов находился в свите Головкина и снова ехал в Китай. С посольством Ю. Головкина прибыл в Сибирь и известный ботаник Иван Редовский (1774–1807). Помощником его был сибирский землемер, губернский регистратор Иван Кожевин. Селифонтов не только должен был знать Кожевина, но, вероятно, лично от него еще в 1806 году получил удивительную тетрадь в четверть листа, украшенную выполненными от руки цветными рисунками, изображающими сцены из жизни якутов. «Практическое географическое описание о Жиганском уезде» — так было написано на заглавном листе. Далее указывалось, что «Описание» по записям землемера Ефима Кожевина, сделанным в 1795–1799 годах, составлено его сыном Иваном. «Сеи страны Россиянами и до заведения городов Якутска и Жиганска славят проплывших в море великих кочей», — писал Иван Кожевин.

Я перелистываю рукопись и в самом ее конце на страницах 30–31 нахожу небольшую главку «Смесь о кочах». В ней изложено более подробно сообщение Ефима Кожевина. В Жиганском уезде ему рассказали, что между русскими поселенцами на Лене из рода в род передается сказание о многих «великих кочах», сплывавших в море еще до основания Якутска (1632) и Жиганска (1633). Народная молва утверждала, что три коча достигли моря. Один из кораблей зашел в устье Индигирки, где его разбило и выкинуло на скалы около села Шанского (Шанское и поныне существует на картах; оно расположено к югу от Русского Устья). Ефим Кожевин узнал, что днище огромного коча, «из самого толстого лесу строевое», долго лежало на индигирских скалах. Второй коч, как можно понять из свидетельства Кожевина, прошел устья Калымы и Анадыря, достиг оконечности Камчатки, обогнул ее и вошел в Гижигинскую губу. Это было задолго до основания Гижигинского острога (1651). «…Прочие отнесены морем к берегам Америки», — повествует Кожевин о судьбе третьего «великого» коча. И добавляет, что у чукчей и коряков тоже "существовало сказание о том, как их предки видели русских людей, огибавших на коче Чукотский нос. Это уже не первое дошедшее до нас свидетельство о том, что русские люди, быть может, еще до Семена Дежнева проходили пролив между Азией и Америкой, заселяли Анадырь, Камчатку и Аляску, О «бородатых» людях, издревле живших на Аляске, не раз говорили в XVIII веке и аляскинский отшельник Герман, и столетний сотник Иван Кобелев, и спутник Беринга ветеринарный прапорщик Яков Линденау. Теперь мы имеем еще одно свидетельство, заключенное в маленькой и изящной тетрадке землемера Ивана Кожевина.

Об Иване Кожевине я узнал, что он сопровождал И. И. Редовского в его путешествии на Алданский хребет, Удский острог, на Камчатку и в Гижигу. Возможно, что они побывали и на Курильских островах.

В 1806 году Селифонтов уехал из Сибири. Скончался он в 1822 году в своем ярославском имении. Однако его наследники продолжали собирать сибирские и тихоокеанские материалы, увеличивая замечательный архив. В 1838 году в архив Селифонтова поступили новые материалы об Амуре. В нем есть и бумаги 1865–1868 годов о расчетах с Российско-Американской компанией. Они относятся ко времени продажи царским правительством бывшей Русской Америки.

Надо сказать, что архивные материалы о самом Селифонтове могут иметься в Солигаличе. Совершенно необходимо выяснить, уцелела ли в Крыму недавно найденная и хранившаяся там рукопись дневника посольства Адама Лаксмана и Василия Ловцова в Японии в 1793 году. Дневник Лаксмана явился бы ценным дополнением к костромскому архиву Селифонтова.

В Рязани был найден дневник лейтенанта Лаврентия Загоскина. Л. А. Загоскин (1807–1889) прожил большую и увлекательную жизнь.