Процесс был достаточно производительным, но иногда звуковые удары ломали вырезанные листы. Правда, когда Пирс начал выплачивать рабам долю от прибыли, число такого рода неприятностей резко уменьшилось; видимо, рабы стали осторожнее, когда у них появился определенный материальный интерес.

Наблюдая за работой на Хагале, Пирс пришел к мысли о том, чтобы дать командам невольников работать без типичных харконненовских ограничений и мелочного надзора. Хотя некоторые рабы с удовольствием приняли эту программу стимулов, несколько проблем все же возникло. Когда надзор ослаб, рабы начали убегать; другие начали отлынивать от работы и лениться, нарушая график добычи. Некоторые просто сидели и ждали, когда им скажут, что надо делать. Вначале производительность труда упала, но Пирс был уверен, что со временем она достигнет прежнего уровня, а потом и превзойдет его.

Однако до того, как его замыслы воплотились в жизнь, на Хагал с неожиданным визитом прибыл отец. Ульфа Харконнена не интересовали творческие замыслы гуманитарных улучшений, если они приводили к сокращению добычи алмазов…

Родители были вынуждены оставить младшего сына Ксавьера на Салусе у одной приятной и старомодной супружеской пары.

— Я содрогаюсь при одной только мысли о том, что вышло бы из мальчика, если бы они его воспитывали. Эмиль и Люсиль Тантор совершенно не умеют быть строгими.

Пирс подслушал, зачем его склонный к манипулированию другими людьми отец оставил сына у Танторов. Поскольку стареющая чета была бездетной, коварный Ульф решил втереться к ним в доверие. Он надеялся, что Танторы со временем оставят свое имение в наследство своему «крестнику» Ксавьеру.

Пирсу была ненавистна манера отца в отношениях с людьми, не важно, были это рабы, аристократы или члены собственной семьи. Это было отвратительно. Но теперь, запертый в спасательной каюте, он ничего не мог с этим поделать.

Программирование делало мыслящие машины непреклонными и целеустремленными, но только жестокость человеческого разума могла породить такую беспощадную ненависть, что ее оказалось довольно для ведения войны на уничтожение в течение целого тысячелетия.

Несмотря на пребывание в очень нежелательном и унизительном рабстве у вездесущего компьютерного разума Омниуса, кимеки — гибрид машины и человеческого разума — очень часто проводили время на весьма своеобразной охоте, ристалищем которой были многие звездные системы. Они захватывали в плен представителей дикого вида людей и отправляли их в рабство в Синхронизированный Мир или убивали от скуки и ради развлечения…

Вождь кимеков, генерал, который для пущей важности присвоил себе пышное и претенциозное имя Агамемнон, некогда возглавил группу тиранов, которые уничтожили и без того пошатнувшуюся и загнивавшую Старую Империю. Будучи по сути безжалостными ландскнехтами, тираны перепрограммировали роботов, заложив в них жажду власти и стремление к завоеваниям. Когда его бренное тело начало стареть и разрушаться, Агамемнон перенес сложную хирургическую операцию — его мозг был извлечен из черепной коробки и перенесен в сохраняющую емкость, которую можно было подключать к различным исполнительным механизмам и к механическим телам.

Агамемнон и его соратники тираны намеревались править в течение многих столетий, но искусственно сделанный агрессивным машинный разум перешел им дорогу, воспользовавшись отсутствием у тиранов привычки к упорному труду. Сеть Омниуса захватила власть над остатками Старой Империи, подчинив себе кимеков вместе с и без того втоптанным в грязь человечеством.

В течение столетий Агамемнон и его былые соратники тираны были вынуждены служить компьютерному всемирному разуму, не имея никаких шансов отобрать у него бразды правления. Главным источником удовольствий для кимеков стало выслеживание отбившихся от общей цивилизации людей, сумевших сохранить независимость от господства машин.