В кадре появился Хазов и, грозно нахмурившись, принялся возмущаться:

— Что это, ироды ленивые и толстомясые, вы тут разлеглись? Служебные инструкции не для вас писаны? Совсем, чалдоны сибирские, обнаглели в корягу и страх потеряли?

— Так, некого же теперь бояться, — принялся оправдываться черноволосый «камуфляжник». — Мы же видели, каким «овощем» обгоревшим граф выбрался из каменной Дырищи. Какой из него нынче надзиратель — с такими-то мягкими глазами? Ну, как у бродячей собаки? Это раньше он, такое впечатление, и из далёкого Санкт-Петербурга видел каждую травинку, растущую на этом склоне. Раньше, ярясь от усердия служебного, никому спуску не давал…. Сейчас? Не, совсем другой человек…

— Другой, — устало присев на пышную серо-зелёную моховую кочку, подтвердил Василий. — Сам никогда бы не поверил, что контузия может так изменить человека. Никаких тебе: — «Харя кандальная», «Супостат», «На рудниках сгною» и «Кровью, гнида, умоешься». Наоборот: — «Вася», «Василий Васильевич», «Пожалуйста», «Спасибо», «Служи, боец». Даже по морде ни разу не съездил. И «Песнь Валькирий» — в нашем исполнении — ему понравилась. Представляете? Неслыханное дело. Словно подменили человека…

— Может, действительно, подменили? В каменной Дырище, я имею в виду?

— Думал об этом. Но…

— Что — но?

— Я же графа самолично перевязывал. Его это тело. Однозначно — его. И тёмно-багровое родимое пятно на шее, и кривой шрам на правом предплечье, оставшийся после прошлогодней дуэли. Да и дверка виманы послушно открылась после прикосновения ладони графской…. Значится так, ленивые и зажравшиеся супостаты. Сейчас перекуриваем, а после этого занимаем места согласно штатному расписанию и приступаем к выполнению непосредственных служебных обязанностей…. «Спёкся» наш Живоглот, понятное дело. Но и что с того? Запросто могут и замену ему, болезному, прислать. Достойную и жёсткую замену, я имею в виду. И в оперативном порядке…. Кто-то хочет с кнутом познакомиться? Ноздри — лишние? Вот, и я о том же вам толкую…

«Живоглот — это кто?», — вернув тумблер в «холостое» положение, засомневался Егор. — «Имелся в виду — мой здешний «двойник»? То бишь, если применительно к сегодняшним реалиям, я? И за какие, блин горелый, заслуги было дано такое красочное и экзотическое прозвище? А ещё я, оказывается, записной дуэлянт. Однако…. Кроме того, здесь, судя по всему, широко применяют подслушивающую и подглядывающую аппаратуру. Надо будет обязательно учесть на будущее…».

Зазвучала звонкая мелодичная трель, исходившая от тёмно-синего продолговатого брусочка, закреплённого в отдельном вертикальном гнезде на теле пульта управления.

«Обыкновенный мобильный телефон», — достав шумный предмет из гнезда, решил Егор. — «Только «трубки» на двух крайних верхних кнопочках не красная и зелёная, как у нас, а белая и тёмно-фиолетовая…».

Поразмышляв пару секунд, он надавил подушечкой указательного пальца на кнопку с фиолетовой «трубкой», после чего поднёс мобильник к уху.

Мелодичная трель тут же стихла.

— Милый, ты уже вернулся из своей поездки? — непринуждённо поинтересовался глубокий женский голос, прекрасней и желанней которого не было на всём белом Свете, Её голос. — Эй! Алё-алё….