Мадди бросила на своего спутника осторожный взгляд. Все-таки он очень красив в седле… Как это Майра говорила? Настоящий мужчина? Тогда это выражение показалось Мадди странным, но теперь она понимала, что Майра имела в виду. Таким, как Ривлин Килпатрик, многие хотели подражать.

Как он поступил бы, если бы она бросила ему вызов? Можно держать пари — ей не удалось бы удрать. Он мог испепелить ее взглядом, мог ругаться, мог угрожать — все это ее не остановило бы. Единственное действенное средство — швырнуть ее из седла на землю и навалиться на нее, не причиняя особой боли.

Мадди задохнулась при одном воспоминании об этом, сердце ее бешено забилось. И тут же она заставила себя прогнать грозное видение и сосредоточиться на расстилающейся перед ней безрадостной холмистой равнине. Лето стояло жаркое и сухое, невысокая трава давно пожухла, утратила краски и приобрела цвет потускневшего золота. Небо казалось толстым и плоским серым одеялом, а солнце сияло так, словно было где-то далеко от этих мест и от этого времени. Воздух, которым Мадди дышала, становился все прохладнее, влажность сгущалась с каждым порывом ветра, проносящегося над равниной. Гроза надвигалась с северо-запада, и облака на переднем крае грозового фронта при слабом свете зари казались особенно густыми, темными и тяжелыми.

Мадди поплотнее запахнула воротник и покрепче устроилась в седле.

— Остановитесь на минуту, — негромко скомандовал ее страж, натягивая поводья.

Мадди подчинилась и молча наблюдала за тем, как Ривлин извлекает из ее скатки непромокаемый плащ. Положив плащ себе на колени, он полез в карман за ключом от наручников. Мадди подождала, пока он достанет ключ, и протянула руки. Когда он отомкнул замок с одной стороны, она натянула на себя длинный плащ.

— Расскажите мне об этих посредниках, Ратледж. Кто они? Что вы знаете о них, о чем не должны поведать всем?

Мадди, не дожидаясь напоминаний, защелкнула кольцо на руке.

— Мне пришлось иметь дело с тремя. Том Фоли, главный агент, его помощники Сэм Лэйн и Билл Коллинз.

Килпатрик тронул коня, а Мадди, следуя за ним, продолжала рассказывать:

— Что мне о них известно? Не много. Том Фоли — уроженец Нью-Йорка, носит жилеты, вышитые золотом и серебром, черный касторовый цилиндр и до блеска начищенные ботинки. Любит бренди двадцатилетней выдержки, дорогие сигары и молоденьких женщин… предпочтительно моложе, чем его бренди. Сэм и Билл скроены по той же мерке, но не такие щеголи, как Том. Сэм — парень вспыльчивый и потерял немало зубов за то, что постоянно их оскаливал. Он игрок, и если не храпит в углу конторы агентства, значит, ищите его за ближайшим игорным столом. Билла можно обнаружить похрапывающим практически в любом месте и в любое время дня. Том — пьянчужка, мужик бесхитростный и простоватый; в тех редких случаях, когда он бодрствует, он попросту пустое место. Сэм родом из Огайо, Билл — из Индианы. Что касается того, чем они занимаются…

Неожиданно замолчав, Мадди пригляделась к тому, что происходило вокруг. Трава уже намокла, краски потемнели, и контраст между янтарными и золотыми пятнами на земле и свинцово-серым небом являл собой захватывающее зрелище.

— Так чем же они занимаются?

Мадди пожала плечами и начала говорить о том, о чем Ривлин скорее всего и так уже знал.

— Окружной судья сказал, что происходящее в Талекуа ничем не отличается от того, что происходит во всех других местах, где живут индейцы. До них никому нет дела — индейцы есть индейцы и не заслуживают ничего лучшего, чем испорченное мясо, изъеденные крысами и молью одеяла, червивая мука, гнилые семена и ломаный инвентарь.