|
Уж как-нибудь в дороге заставил его рассказать больше, он не так строг, как француз. — Зачем? — Тебе незачем знать, куда я его повезу! — Карл Иванович погрозил бывшему секретарю пальцем. — Ты теперь служи Бонапарту своему. О чем вы с ним сговорились, велико ли жалованье? — Про жалованье не спросил. А генерал сказал мне, что планируется поездка на юг, но больше ничего не сообщил. Это государственная тайна. — Война, — отрезал Дюпон. — Он давно носится с идеей похода в Италию. Его многие уже поддержали в Конвенте, и Баррас, конечно, тоже. Хочет убрать слишком популярного генерала из Парижа. Представляю, какое снабжение старый жулик организует его армии! И себе карманы наполнит, и Бонапарта поставит в безвыходное положение. Не знаю… Побудь пока рядом с ним, а уж ближе к делу решим, стоит ли тебе ехать. Пока все, ступай, прощайся с шефом. Завтра Мари скажет тебе, что делать. Остужев повернул голову к девушке, которой уже не было в комнате. Штольц и Дюпон тепло простились, а потом та же карета, что привезла Александра в переулок, доставила обоих в гостиницу. Молодой человек всю дорогу сидел как на иголках, ему очень хотелось узнать больше. Но разумом он понимал: ему раскрыли лишь то, что врагам известно и так. Штольц не стал ждать утра. Он наскоро собрался, и Остужев помог ему вынести чемоданы. Карла Ивановича ждала все та же карета, на козлах теперь сидели двое. Третий открыл дверцу экипажа изнутри. — Дюпон позаботился о моей безопасности. Хотя главное — безопасность предмета, — шепотом сказал Штольц на прощание. — Береги себя, Саша. Но ради благого дела и жизни, полной приключений… Я думаю, ты правильно сделал, что согласился. Ты подойдешь для этой работы. Когда цокот копыт по мостовой стих, Остужев вернулся в комнату и попробовал уснуть. Незачем и говорить, что ему это не удалось. Рассвет застал его с книгой, Александр пытался чтением отвлечь себя от будоражащих мыслей. Вскоре он почувствовал какое-то движение в комнате, сразу все понял и продолжил делать вид, что читает. — Ты не закрыл окно, — тихо сказала Мари. — И тебе доброе утро. Ты не могла бы в следующий раз постучаться и войти в дверь? — Я думала, посмотрю — не спишь ли ты. Если спишь — загляну попозже. — Мари присела у него в ногах, совершенно не смущаясь некоторой неприличности ситуации. — Значит, так: мсье Дюпон решил познакомить тебя с Антоном Гаевским. Он тоже из России, из Варшавы, что ли, я не помню. Совсем молоденький мальчик, служит в доме Богарне, дорогу ты знаешь. Позади дома есть сад, он тебе, кажется, тоже знаком. Вот там и прогуливайся, пока не придет Антон. Хоть до вечера, хоть до ночи, это важно. Не задерживайся! Дело связано с поездкой твоего Штольца. Гаевский должен кое-что передать, и сообщение ты срочно доставишь вот сюда. — Она положила на кровать клочок бумаги. — Лучше запомни адрес и сожги записку. Ну, вставай же! — Мари, я не вылезу из-под одеяла, пока ты в комнате! — строго сказал ей Александр. — И вообще, малышка, если ты продолжишь общаться со мной в таком тоне, придется нам с вами снова перейти на «вы». — Да вы воспитаны в строгости! — Мари поднялась и не спеша вышла из комнаты, демонстративно не прикрыв за собой дверь. Остужев вскочил, захлопнул и дверь, и на всякий случай окно и быстро привел себя в порядок. Что еще за русский мальчик Гаевский? Что он тут делает, кем служит у Богарне, как выглядит? Чертова девчонка не сказала ничего. Вот только слова «дело связано с поездкой твоего Штольца» прозвучали немного тревожно. Значит, надо поспешить — путешествие бывшего шефа явно было небезопасным. Прибыв к дому Богарне со двора, то есть оказавшись в том самом злополучном месте, где погиб Ханс, Остужев принялся, как и было приказано, бесцельно бродить. |
