Вдоль стен Главного Зала тянулись ряды белых колонн высотой в двадцать шагов. И тронный зал был пуст. Долго это не продлится. Чистый дневной свет вливался через застекленные высокие окна, смешиваясь с лучами солнца, проникавшими через большие витражи в потолке, где Белый Лев Андора чередовался с картинами андорских побед и изображениями первых королев, начиная с самой Ишары, смуглой, точно из Ата’ан Миэйр, и властной, словно Айз Седай. Все правительницы Андора словно бы оказывались перед лицом взирающих на нее предшественниц, тех, кто создал это государство.

Но одну вещь Илэйн страшилась увидеть – огромный уродливый трон, весь в золоченых драконах, который в Тел’аран’риоде не раз представал ее взору на возвышении в дальнем конце зала. Хвала Свету, тут его не было. И Львиный Трон не стоял больше на высоком постаменте, точно какой трофей, а занимал свое место на возвышении – массивное кресло, но сделанное для женщины. Над головой сидящей на троне оказался бы выложенный лунными камнями Белый Лев на поле из рубинов. Как гласит легенда, мужчине сидеть в этом кресле было бы неудобно, потому что он знал бы, что обречен. Впрочем, Илэйн полагала, что создатели трона просто сделали его слишком маленьким для мужских седалищ.

Взойдя по беломраморным ступеням на возвышение, девушка положила ладонь на подлокотник трона. Пока она не имела права сесть на него. Но приносить обеты на Львином Троне – обычай древний, как сам Андор. Она боролась с желанием упасть на колени и зарыдать, уткнувшись в сиденье трона. Может, она и смирилась со смертью матери, но сейчас вся боль нахлынула вновь. Теперь отступать нельзя.

– Во имя Света, я буду чтить твою память, матушка, – тихо произнесла она. – Я прославлю имя Моргейз Траканд и постараюсь не посрамить честь Дома Траканд.

– Я распорядилась, чтобы стража не подпускала любопытных и подхалимов. Полагаю, ты хотела бы побыть одна.

Илэйн медленно повернулась к Дайлин Таравин – золотоволосая женщина пересекала Главный Зал. Дайлин одной из первых поддержала ее мать, когда та еще боролась за трон. Теперь седины в волосах Дайлин прибавилось и больше морщинок собралось у глаз. Но она по-прежнему оставалась красивой. Сильная женщина. И могущественная – и как друг, и как враг.

Дайлин остановилась у подножия возвышения.

– Два дня назад я услышала, что ты жива, но, признаться, не верила. Ты пришла принять трон от Возрожденного Дракона?

– Я претендую на трон по праву, Дайлин, от своего имени. Львиный Трон не побрякушка, которую принимают от мужчины. – Дайлин кивнула, словно соглашаясь с очевидной истиной. Так оно и было, для любого андорца. – А как ты, Дайлин? За Траканд или против? По пути сюда я часто слышала твое имя.

– Поскольку ты по праву претендуешь на трон, то за. – Немногие могли бы говорить столь сухо. Илэйн села на верхнюю ступеньку, жестом пригласив женщину последовать ее примеру. – Разумеется, есть некоторые препятствия, – продолжила Дайлин, подбирая синие юбки и садясь рядом. – Уже появилось несколько претендентов, как ты, верно, знаешь. Ниан и Элению я благополучно посадила под замок. По обвинению в измене, против чего большинство, по-видимому, не возражает. Муж Элении по-прежнему мутит воду. Еще о своих притязаниях заявила Аримилла. Вот глупая гусыня! Если ее кто и поддерживает, то об этом беспокоиться не стоит. Причина для настоящего беспокойства – не считая айильцев в городе, ждущих возвращения Возрожденного Дракона, – это Аймлин, Арателле и Пеливар. В настоящее время Луан и Эллориен – за вас, но могут перебежать к тем троим.