– Кто-то должен сообщить лорду Перрину о Масиме, – крикнула Фэйли Парелиану и двум женщинам. – Кто-то из вас обязан добраться до него! Скачите! – Она окинула взглядом Аллиандре и Майгдин. И Берелейн. – И вы тоже скачите вовсю, иначе умрете здесь!

Едва дождавшись утвердительных кивков, она подала пример – ударила каблуками по бокам Ласточки и пустила лошадь вскачь, сквозь бесполезное кольцо солдат.

Быстрые копыта раскидывали снег, Ласточка чуть ли не летела, оправдывая свое имя. Через тысячу шагов Фэйли подумала, что прорвалась. Но тут Ласточка тонко заржала, споткнулась и рухнула грудью вперед. Фэйли вылетела из седла, упала лицом в снег. Хватая ртом крошево, она с трудом поднялась на ноги и выдернула нож.

Будто из ниоткуда возник айилец в вуали и, словно тисками, стиснул запястье Фэйли. Нож выпал из разом онемевших пальцев, и не успела она потянуться за другим левой рукой, как айилец набросился на нее.

Фэйли боролась, пиналась, била кулаками, даже кусалась, но противник шириной плеч не уступал Перрину и был на голову выше. И силен оказался почти как Перрин. От отчаяния Фэйли чуть не заплакала – с такой унизительной легкостью он справился с нею, сначала отнял у нее все ножи и засунул их себе за пояс, а потом одним из отобранных ножей срезал с пленницы всю одежду. Она еще понять ничего не успела, как оказалась голой на снегу; локти ее были стянуты за спиной ее же чулком, а второй чулок айилец приспособил под аркан.

У нее не было иного выбора кроме как идти за ним, проваливаясь в снег. По коже от холода побежали мурашки. О Свет, как она могла подумать, что сегодня хороший денек? Брр! Ну и холодина! О Свет, только бы кому-нибудь удалось бежать и сообщить о Масиме! И передать Перрину весточку, что ее взяли в плен. Она-то как-нибудь убежит. Важнее известия о Масиме.

Сначала Фэйли увидела Парелиана, он лежал на спине, сжимая в руке меч, а превосходный кафтан с атласными полосатыми рукавами был залит кровью. А потом – много мертвых, крылатые гвардейцы в красных кирасах, солдаты Аллиандре в темно-зеленых шлемах, один из сокольничих. Ястреб в колпачке тщетно хлопал крыльями – мертвая рука по-прежнему сжимала его путы. Но Фэйли еще не теряла надежды.

Первыми из пленников она увидела Байн и Чиад, те стояли на коленях в окружении нескольких айильцев, мужчин и женщин с опущенными на грудь вуалями. Обе нагие, руки лежат на коленях. Влажные темные пятна виднелись в огненно-рыжих волосах Байн, кровь текла у нее по лицу. У Чиад левая щека превратилась в лиловый синяк и опухла, а серые глаза были слегка затуманены. Когда широкоплечий айилец грубо толкнул Фэйли на колени рядом с ними, обе вскинули головы.

– Это неправильно, Шайдо, – пробормотала Чиад.

– Она не следует джи’и’тох, – пролаяла Байн. – Ты не можешь сделать ее гай’шайн.

– Гай’шайн будут молчать, – обронила седеющая Дева.

Байн и Чиад печально взглянули на Фэйли и вновь погрузились в спокойное ожидание. Сжавшись в комок, стараясь спрятать свою наготу, Фэйли не знала, то ли ей плакать, то ли смеяться. Две женщины, которых она выбрала бы в телохранительницы, – и ни одна и пальцем не пошевелит из-за джи’и’тох.

– Повторяю, Эфалин, – тихо сказал захвативший Фэйли мужчина, – это глупость. Мы двигаемся медленно, еле ползем в этом... снегу. – Последнее слово он вымолвил с запинкой. – Здесь слишком много вооруженных людей. Нам бы идти на восток, а не захватывать гай’шайн, которые еще больше замедляют наш марш.

– Севанне нужно больше гай’шайн, Ролан, – ответила седая Дева. Но она нахмурилась, и в серых суровых глазах мелькнуло неодобрение.

Дрожащая Фэйли моргнула, услышав имена. Свет, должно быть, от холода мозги еле ворочаются.