— Да. Он до последнего удерживал перевал у реки на севере.

Калак кивнул. Тальн всегда выбирал битвы, всем казавшиеся безнадежными, и побеждал в них. А еще нередко погибал до исхода боя. Теперь он там, где им всем надлежит быть между Опустошениями. В обители кошмаров.

Калак понял, что дрожит. Когда же он успел так ослабеть?..

— Йезриен, я не вернусь туда, — прошептал Калак, шагнув вперед и схватив товарища за руку. — Просто не могу!

Он признался — и будто что-то сломалось внутри. Как долго все это длилось? Его пытали на протяжении веков или, возможно, тысячелетий. Он давно сбился со счета. Каждый день начинался с огня, с крючьев, вонзавшихся в плоть. С того, что его рука сгорала — кожа, мясо, кость… И запах. О Всемогущий, этот ужасный запах!

— Оставь свой меч, — сказал Йезриен.

— Что?

Йезриен кивком указал на кольцо мечей:

— Меня избрали, чтобы подождать. Не было уверенности в том, что ты выжил. Мы… приняли решение. Пришло время покончить с Клятвами.

Калак содрогнулся от ужаса:

— А последствия?

— Ишар убежден, что для соблюдения Договора Клятв хватит и одного из нас. Не исключено, что мы покончим с циклом Опустошений.

Калак и Йезриен посмотрели друг на друга. Слева от них что-то дымилось. Позади раздавались стоны умирающих, терзая слух. В глазах бессмертного короля Калак увидел боль и скорбь. Возможно, даже малодушие. Глаза человека, который замер на самом краю бездонной пропасти.

«Всемогущий Всевышний, — подумал Калак. — Выходит, он тоже сломался?»

Все они сломались.

Калак повернулся и прошел к невысокому скальному выступу, откуда открывался полный вид на поле боя.

Среди великого множества мертвых бродили выжившие. Мужчины в грубых одеяниях держали в руках копья с бронзовыми наконечниками. Полной противоположностью им были воины в блестящих доспехах. Мимо прошел отряд: четверка в изодранных дубленых шкурах и коже скверной выделки следовала за могучей фигурой в серебряных латах, покрытых замысловатым узором. До чего разительный контраст…

Йезриен подошел к нему.

— Мы кажемся им богами, — пробормотал Калак. — Они верят в нас. Только мы можем им помочь.

— У них есть Сияющие. Этого достаточно.

Калак покачал головой:

— Так врага не удержать. Сам знаешь, он что-то придумает.

— Возможно, — согласился король Вестников и ничего больше не объяснил.

— Как же Тальн?

Запах горелой плоти. Пламя. Боль, боль, боль…

— Лучше пусть страдает один, чем десять, — прошептал Йезриен, равнодушный, словно тень, темное подобие поборника чести и истины, озаренного горячим и ярким светом.

Король Вестников снова подошел к кольцу мечей. В его руках появился Клинок Чести — соткался из тумана и покрылся каплями росы.

— Калак, все уже решено. Дальше каждый из нас пойдет своим путем и не будет искать встречи с другими. А клинки необходимо оставить здесь. Наш Договор Клятв завершен.

Он поднял меч и вонзил его в камень рядом с семью остальными. Ненадолго застыл, глядя на Клинок Чести, а потом склонил голову и отвернулся, словно его одолел стыд:

— Мы по собственной воле взвалили это бремя на свои плечи. Значит, можем и отказаться от него, если нам так хочется.

— А что мы скажем людям? — спросил Калак. — Какими словами они будут поминать этот день?

— Все просто, — ответил Йезриен, перед тем как уйти. — Объявим, что они наконец-то победили.