– Нет! – истерично завопила Изуэль, снова вцепляясь в рукав мужа. Сейчас, заплаканная, с перекошенным от страха лицом, она не казалась красавицей. Сорген старался не смотреть на нее.

– Если ты сможешь победить меня, вас всех отпустят, – сказал он. Ему не нужно было оглядываться, чтобы увидеть, как прореагируют на это обещание остальные Черные. Он точно знал, что у Лормы нет шансов.

– Хорошо, – согласился молодой Братрес. Он снова плотно сжал губы и выпрямил спину, и только тяжелое дыхание выдавало его волнение. – Я не могу положиться на твое слово, но другого выхода у меня просто нет. Кто ты такой? Я должен знать, с кем стану биться.

– Какая разница? – пожал плечами Сорген. – Хотя, наверное, тебе будет интересно, отчего я болтаю с вами и устраиваю этот дурацкий поединок? Дело в том, что шесть лет назад я стоял в соседнем зале посреди веселящейся толпы и дарил тебе на свадьбу несколько лет спокойной жизни. Как ты считаешь, подарок получился достаточно щедрым… или не слишком?

– Что? – прошептал Лорма и подался вперед, открывая рот и всматриваясь в лицо Соргена. – Ты… Ты? ТЫ!!!

– Да, это я, – спокойно ответил Сорген. От удивления, потрясения и злости его будущий соперник потерял дар речи: сжав кулаки, он шумно сопел и снова тряс головой, отказываясь верить своим глазам. – Тогда вы не поверили мне, даже не оскорбились особо – только посмеялись в спину. Думали, что Кальвин Геди прикончит наконец наглого юнца и тем решит все проблемы. А все повернулось так, как повернулось. Я снова здесь, чтобы прервать ваши счастливые жизни одну за другой. Ты можешь попытаться остановить меня, сразить меня в бою, но по силам ли тебе это – задумайся? Будешь ли ты сильнее своего отца или Юлайни?

– Проклятье! – наконец смог выговорить Лорма. Застонав, он отчетливо скрежетнул зубами. – Ведь я знал, знал что нельзя оставлять тебя в живых! Я говорил об этом отцу, но он был слишком беспечен. Неужели… неужели вся эта страшная война и разорение Империи вызваны тобой, твоим диким желанием отомстить?

Запрокинув голову, Сорген громко рассмеялся. Смех его взлетел к полутемному потолку и затерялся там, за тускнеющей завесой солнечных лучей, проникающих в узкие горизонтальные оконца на самом верху стены.

– Какая разница, кто затеял это – я или не я! Главное в том, что пришла пора скрестить мечи и поглядеть, за кем остается последнее слово.

Сорген, не оглядываясь, сделал резкий жест рукой. Гримал шагнул вперед, вынимая из ножен и протягивая рукоятью вперед длинный, прекрасно уравновешенный, хотя и простой с виду меч.

– Нет! Нет! – снова закричала Изуэль, как только увидела блеск лезвия. Она скользнула мимо мужа и бросилась на колени перед Соргеном. Протягивая руки к нему, словно желая, но не решаясь обнять колени, женщина стала неразборчиво причитать, всхлипывая и сотрясаясь всем телом. Можно было понять только, что она просила пощадить Лорму ради их маленького сына.

– Вот как, – сказал Сорген, задумчивая поглаживая подбородок и глядя на сложившуюся в мольбе фигурку Изуэли. Когда‑то она была недосягаемым, безнадежным объектом его любви. Еще одна причина ненавидеть Бартресов, еще один мучительный штрих в жизни несчастного Дальвига. Хм, с виду она осталась по‑прежнему соблазнительной – несмотря на прошедшее время и рождение ребенка. Определенно, ее нужно будет забрать себе. Наклонившись, Сорген ухватил Изуэль за плечи и рывком поднял на ноги. Лорма немедленно рванулся вперед, но Гримал одним быстрым движением перехватил свой меч за рукоять и нацелил острие в грудь Бартреса.