Все стенания, которые он мог излить из себя, уже ничего не изменят, но они – единственное, что осталось ему. Унылые раздумья о горькой судьбе, поиски виновных, безвольное наблюдение над тем, что творится вокруг. И так до тех пор, пока он не сойдет с ума. Хотя, может ли он сойти с этого ума – ведь большая часть отобрана существом по имени Девлик, мертвой машиной для исполнения приказов Черных Старцев. Значит, он лишен даже этого? Даже такой спасительной мелочи?? Как же это гнусно и страшно! Глупец! Мальчишка! Все те слова, которыми наградили его торжествующие хозяева, еще слишком слабы и убоги.

Раздираемый мучениями внутри и каменно спокойный снаружи, мертвец подошел к шатру. За время его отсутствия ночь подошла к концу, и далеко на востоке уже растекалось по небу мутное серое пятно восхода. У входа на корточках дремал Ули, наемник. От гулких, хорошо слышимых в утренней тишине шагов Девлика он подскочил, хлопая ресницами и вращая головой. Тем не менее, в руках тут же очутился короткий меч, готовый к схватке.

– Стой! – рявкнул Ули, но тут же осекся, осознав свою ошибку. Быстро опустив меч, наемник склонил голову, но Девлик, не обращая на него внимания, оттолкнул Ули с пути и исчез внутри шатра. Там было совершенно темно, однако мертвым глазам, как оказалось, не нужен свет. Он прекрасно разглядел лужу собственной крови рядом с сундуком и обезглавленный труп Изуэли за ширмой, наполовину поваленной и разорванной. Девлик равнодушно прошел мимо тела женщины и откатил прочь ее голову, попавшую под ноги. Рядом с матрасом он нашел пояс, меч и плащ – больше его здесь ничего не интересовало. Ни еда, ни питье, ни доспехи более ему не понадобятся. Разве что еще магические принадлежности в одном из отделений сундука… но о них есть кому позаботиться. Быстрым и целеустремленным шагом мертвец покинул шатер. На пороге он неожиданно замер, словно вспомнив нечто едва не позабытое. Повернув бескровное лицо к дрожащему, как последний желтый лист на березе, наемнику, Девлик прошептал:

– Эй, ты!

– Я слушаю, хозяин! – пискнул Ули.

– Все вы, все до одного, должны ждать меня здесь. Передай это Грималу. Я вернусь еще до того, как наступит зима. Каждый, кто ослушается и сбежит, будет мечтать о смерти.

Не слушая бессвязного ответа, Девлик отправился на вершину холма. Там, на пожелтевшем, истертом многочисленными ногами и копытами лугу паслись стреноженные кони. Под попонами рядом лежали седла и упряжи – мертвец выбрал из них свои, потом приблизился к Дикарю. Сначала сонный конь потянулся к нему, однако через мгновение глаза его распахнулись, и он с тонким визгом отскочил прочь. Прядая ушами, Дикарь неуклюже пятился до тех пор, пока твердая рука мертвеца не настигла его и не схватила грубо за гриву. По шкуре коня прошла волна крупной дрожи, после чего он сник и понуро дал себя взнуздать. Казалось – еще немного, и он упадет, подогнет трясущиеся колени. Резкими движениями мертвец расцарапал шкуру, когда надевал узду, едва не разорвал губу, вставляя удила. Так же грубо он водрузил седло и затянул подпругу, которая глубоко впилась в грудь коня. Распутав ремни на передних ногах Дикаря, Девлик бросил их тут же, а сам вскочил в седло. Его окованные бронзой каблуки впились в бока скакуна: конь всхрапнул и совершил первый, огромный прыжок. Впереди их ждала длинная дорога; ветер бил прямо в лицо, но мертвому лицу было все равно. Никакой, самый жестокий и холодный порыв не мог выдавить ни слезинки из его потухших глаз.

Возвращение в город обреченных

Прошло двадцать дней, отличавшихся друг от друга так, как это бывает только в середине осени. Неделю подряд по небесам бежали свинцовые тучи, грозящие вот‑вот свалиться людям на головы и поливающие слякотную землю ледяным дождем – а потом вдруг все они исчезли за восточным горизонтом, оставив голубое небо, пожалуй, чуть более светлое и прозрачное, чем летом.