Был и тайничок под «деликатные» товары – умеренно теплый, вентилируемый и освещаемый уголок подвала, спуститься в который можно было как со двора, так и из ее кабинета. Чтобы помещение не простаивало, Анна Валерьевна использовала его как хранилище и всяческих запретных для выпускников вещей: архива приюта, спиртного, оружия, деликатесов, табака…

Вот и этого нежданного гостя стоит туда отвести. Сознания-то он не потерял.

Первое, что донесла до меня госпожа Беляева, это нежелание подвергать риску обитателей приюта. Оно и понятно. Судя по рассказам Витька, обитает она тут около четверти века, своих детей завести не получилось, умирали еще во младенчестве, замужество тоже было коротким, муж был офицером, погиб рано. Так что семьей ей стали воспитанники и преподаватели приюта. И их она будет беречь. А я для нее кто? Фактор риска, не более!»

Крит, неподалеку от Ханьи, 30 сентября 1896 года, среда, позднее утро

Долгой наша беседа не была. Приют, даже маленький – огромный организм, требующий постоянного внимания. Так что вскоре хозяйка откланялась – подъем, гигиена, утренняя молитва, зарядка и завтрак – все это требовало ее присутствия. Кстати, о завтраке. Нет, кормить с общего стола она меня не стала. Но принесла немного печенья, немного домашнего вина и сыра. Что ж, чудесный набор! Тем более что после почти суточной голодовки я не был настроен привередничать.

Часов в одиннадцать, когда у воспитанников уже давно шли занятия, она вернулась сначала в свой кабинет, а из него и ко мне в тайник.

– Итак, молодой человек, хоть я и рада видеть соотечественника, думаю, вам лучше покинуть наше заведение. Сейчас тут времена смутные, а в приюте обитают дети. И я не вправе подвергать их риску. Вам это понятно?

– Да, Анна Валерьевна, разумеется!

– Ну, вот и чудесно! После обеда я дам вам провожатого, и вас проводят в другое надежное укрытие… Постойте! Но я представилась вам только по фамилии, откуда вам известно, как меня зовут? – удивленно спросила она.

Несмотря на боль в ноге, я улыбнулся.

– Пути Господни неисповедимы… Я прибыл сюда вчера из Северо-Американских Соединенных Штатов…

– Но вы же русский? Почему из Америки? – еще более настороженно перебила она меня.

– Анна Валерьевна, умоляю вас, не перебивайте! Я прибыл из САСШ… И так сложилось, что лучшим моим другом в той стране был Виктор Суворов.

– Витя? Вот же непутевый! И как он там?

– Поначалу было неплохо. Помыкался, конечно, но потом устроился поваром. Дорос до совладельца ресторана. Мы с ним квартиру на двоих снимали… Случалось, рассказывали друг другу истории из жизни. А что ему рассказывать? Про приют в основном. Ну и про вас… Кстати, он очень хвалил вашего преподавателя химии и физики, говорил, что мне было бы полезно с ним пообщаться…

Улыбка Анны Валерьевны потускнела.

– Увы, Иван Порфирьевич умер две недели назад. Но преподавателем он был великолепным, Виктор не преувеличивал. До приюта он преподавал химию в Казанском университете. И сманить сюда его удалось только из-за чахотки. Доктора рекомендовали переехать в средиземноморский климат! Смена климата продлила ему жизнь почти на дюжину лет, но увы… Встретиться и пообщаться с ним вам не удастся, молодой человек… Так как там поживает Витюша?

– К моему прискорбию, его тоже нет в живых.