Толпа оживлённо переговаривалась, обсуждая на смеси языков ач-чи и сиабхи, кто куда пойдёт. Одни собирались ставить ловушки на некоей Поляне Жёлтых Цветов. Другие планировали наловить рыбы в Изломанном Озере. Один выучка, молодой парень в потёртых кожаных доспехах дивианской выделки, потряс весьма большим луком и сказал на языке портовых:

— А я застрелю Великого Буйвола, вот клянусь вам, братья, завалю это благородное создание духов леса. И мы все отведаем его сердца и печени.

На его клятву никто не обратил внимания, только грязный колдун, вооружённый железным топором, усмехнулся:

— А если Великий Буйвол завалит тебя?

— Тогда не бывать мне славным охотником. Тогда я не достоин носить оружие Морской Матушки!

— Ты и так не достоин, — насмешливо сказал голос Диабы. — Оно досталось тебе по жребию.

— Убив Великого Буйвола, я докажу право на оружие мокрой богини.

Моё внимание привлёк лук молодого охотника: дизайн бронзовых креплений и рукояти не походил на оружие доисторического мира, ближе к средневековью. Впрочем, могло и показаться, ведь о древнем оружии я знал ещё меньше, чем о фронтах Второй Мировой.

Толпа прошла, Диабы с ними.

Ещё минут через тридцать тёмная арка осветилась розовым утренним светом — открыли врата. Холодный ветерок, наполненный запахами мокрых листьев, земли и ещё чего-то лесного достиг клетки. Я вздохнул полной грудью. По звукам я определил, что охотники набились в акраб. Скоро послышался гул разогревающихся гнёзд, каменный пол дрогнул от толчка — акраб отлетел. Врата закрылись.

Итак, всё решится сегодня, когда грязные колдуны придут обновлять на мне подавляющие озарения. Я отошёл от решётки и притворился спящим.

Притворяться спящим пришлось так долго, что я и в самом деле заснул.

И мне вспомнилась война.