Я икнул и случайно уколол шампуром ладонь.

Ерунда, до свадьбы заживёт, как говаривал папа Самирана, то есть папа Дениса Лаврова. Или так любил говорить его дядя-юморист? Впрочем, все они так говорили…

В уголках глаз защипали слёзы: я с острой нежностью и грустью вспомнил родителей. Как они там? Считают ли меня мёртвым?

С отчётливой ясностью вспомнился сон или видение, которое меня посетило во время демонического обряда. Я не раз размышлял о том, что Гуро Каалман из этого видения тоже говорил о каком-то обеде, на который якобы все должны собраться, и на котором я узнаю некую тайну.

Я давно решил, что появление Гуро — просто образы сна. Ведь уже давно ходили слухи, что Безумный Гуро постоянно твердит о каком-то обеде. Даже в тот день, когда он беседовал с новичками Дома Опыта, он упоминал об обеде и подсчитывал гостей. Вот он мне и приснился. Ведь сон — это небывалая комбинация былых впечатлений. А мои былые впечатления — сами по себе небывалые. Летающий город, магия, грани, благоволения, творения грязи, перемещения души и много-много другого…

Но почему во время пророческого сна мне тоже привиделась родительская квартира? И мама точно так же стояла на кухне у плиты и жарила чего-то.

На этом моя мысль увязла, как острие шампура в хряще. И перескочила на другую тему, связанную со снами.

Почему не сбылся пророческий сон прорицателя Кохуру, утверждавшего, что я должен возлежать с женщиной из рода Кохуру? Прорицатель ошибся?

Лоуа вышла из комнаты с бассейном. Она сняла и маску, и халат, оставшись в длинной тунике. Лицо её было ещё мокрым, а волосы прибраны, мокрые пряди красиво падали на лоб чёрными завитушками.

Ковыляя и постукивая деревянной ногой, подошла ближе. Маску она несла в руке, держа за верёвочку. Металлические застёжки позвякивали в такт деревянному стуку ноги.

Подумал: «А почему она не надела на протез сандалию, чтобы не стучать?»

— Что ты делаешь? — с любопытством спросила Лоуа.

— Нанизываю мясо. — Я потряс шампуром, разбрызгивая маринад и кровь из порезанной ладони. — Щас ещё жарить будем, угли лучший жар дают.

— Не могу больше есть. Я бы полежала, как твой дедушка.

— Ну, тогда лежи. Там в кустах ман-ги ещё много места.

Лоуа засмеялась:

— Нет, я бы хотела поспать на постели.

Хм, если Лоуа решила по пьяни возлежать со мной, то надо бы намекнуть ей, что такие отношения между старшим и подчинённым недопустимы.

Или допустимы?

«Нежелательны», — пояснил Внутренний Голос.

Вот — нежелательны! Лишь бы Лоуа не решила, что я отказываюсь из-за её протеза.

— Погоди спать, — сказал я. — Расскажи что-нибудь о своей семье.

— Зачем? — удивилась Лоуа.

— Кому принадлежит имя Оаху, твоей матери или отцу?

Лоуа замялась:

— Ты догадался?

— Конечно, — уверенно ответил я, совершенно не догадываясь, о чём речь.

— Я не хотела тебе говорить…

— А вот это ты зря. — Я пригрозил шампуром. — Говори.

— Но зачем, раз ты уже всё знаешь? Теперь ты меня выгонишь из отряда?

— Смотря, что ты скажешь.

— Но что ещё тебе надо знать?

— Всё как есть.

— По маме я принадлежу роду Кохуру. Вот и всё. Мне больше нечего скрывать.

— Кохуру? Предсказатель не ошибся!

— Какой предсказатель? Не понимаю…

— Почему ты не носишь знатное имя?

— Мой отец происходил из воинской семьи Оаху.