И снова без видимого сигнала от Лит Ахна экран ожил. Но теперь он показывал то, что происходит внизу, около здания, как и на экране в коридоре, мимо которого Шейн проходил несколько часов тому назад. Была видна площадь внизу с толпой на ней и шеренги вооруженных охранников.

– Иди сюда,- велел Лит Ахн.

Шейн неловко подошел и встал слева от алаага. Эффект был сверхъестественный. Экран перед ними простирался от верха стены почти до пола и давал трехмерное воспроизведение того, что происходило снаружи. Шейну казалось, будто они стоят в одном шаге от ничем не огороженного края пола, на высоте примерно пяти метров над головами последней шеренги охранников. Вся сцена была ярко освещена искусственным светом, непонятно откуда исходящим, но оставляющим в темноте отдаленные здания вокруг площади. Хотя и яркий, свет не усиливал черноту безоблачной и холодной ночи в вышине. Взглянув наверх, Шейн легко различил звезды. Луны не было видно. Он наконец-то взглянул на часы и с удивлением обнаружил, что уже почти пять часов утра.

Лит Ахн бросил на Шейна мимолетный взгляд.

– Очень интересно снова увидеться с таким зверем, как ты,- мягко произнес Лит Ахн.- Ваша порода скота в последнее время требует от нас усиленного внимания - такого внимания, которое мы не должны были вам уделять на данной стадии Экспедиции. Ты узнаешь кого-нибудь из тех, кто находится сейчас на площади?

Шейн воззрился на море капюшонов и мелькающие лица, не останавливаясь ни на одном.

– Я не знаю никого из этих зверей, непогрешимый господин,- сказал он,- и они вряд ли знают такого, как Шейн-зверь.

– Это разумно,- произнес Лит Ахн. И опять бросил беглый взгляд на Шейна.- Я и не предполагал, что ты такой же, как те внизу. Как бы то ни было, нам надо обсудить другие вопросы. Ты был у Лаа Эхона с тех пор, как я видел тебя в последний раз.

– Так и есть,- откликнулся Шейн.

– Тогда я хочу задать тебе несколько вопросов. Не сообщай мне ничего, кроме того, о чем я спрашиваю. Понятно?

– Зверь понимает.

– Хорошо.- Лит Ахн выдержал одну из алаагских пауз в течение примерно двадцати секунд.- Шейн-зверушка, тебе разрешили приблизиться к механизму алаагского принятия решений ближе, чем разрешается обычно зверю. Поэтому, чтобы правильно ответить на вопросы, которые я собираюсь задать, тебе надо бы постараться понять своим маленьким умишком, что именно ставится на карту этими вопросами и твоими ответами.

Он помолчал - на этот раз недолго.

– Ты понимаешь? - спросил он.

– Зверь думает, что понимает Первого Капитана. Непогрешимый господин хочет, чтобы в своих ответах про непогрешимого господина Лаа Эхона я был полностью правдивым, но и беспристрастным - по веским причинам, которые могут быть выше понимания этого зверя.

– Действительно,- сказал Лит Ахн.- Поэтому ты должен понять, как важна всегда была и будет для нас необходимость вернуть себе родные планеты, украденные у нас. Это нечто, волнующее всех алаагов каждую минуту их жизни. Те, кто по слабости или извращенности не тревожатся на этот счет, угрожают самой Великой Цели. Мы называем таких «нехорошими». Ты, возможно, слышал, как это слово широко используется даже в отношении вашей породы, когда один из вас начинает отличаться от того, что должно быть. Но, строго говоря, зверь не может быть «хорошим» или «нехорошим», поскольку не принимает участия в осуществлении той великой цели, которая движет алаагами и которой мы все - нормальные алааги - подчиняемся без вопроса и не размышляя.

– Зверь полагает, что близок к пониманию того, что только что сказал Первый Капитан.

– Хорошо. Тогда спрошу тебя вот о чем,- промолвил Лит Ахн, все еще наблюдая за охранниками, которым было тепло в их одежде с температурным контролем, и постоянным, беспокойным перемещением на площади толпы в плащах, не спасающих людей от холода, даже несмотря на теплую одежду, надетую у каждого под плащом.