Когда мать Самирана уходила, и я и охранники смотрели на её спину. Потом небесный мент хмыкнул:

— Я бы прогулялся по пути к её ложу.

Меня снова повели по коридорам, потом вниз по винтовой лестнице, пока не вышли на открытую небу и ветрам площадку. В полуметре от неё висело что-то вроде омнибуса, повозки на конной тяге, которая была предшественником автобуса.

Стражник открыл дверцу в борту этого автобуса и затолкал меня внутрь.

Вдоль стен летающей повозки стояли деревянные лавки. На них, спиной к окнам и лицом друг к другу, сидело с десяток дивианцев. Среди них: Мата Дивиата, женщина в вуали и бородатый мужик, которого поймали за пьянство.

— Сюда, Самиран, сюда, — услышал я.

Тот парень, с которым мы сидели в местном «обезьяннике», похлопал по скамейке возле себя.

Я не особо хотел общаться. От количества непонятных слов и событий у меня уже болела голова.

— Меня зовут Хаки Энгатти, — сказал парень. — А ты Самиран, да?

Я промолчал и сел рядом. Стражник закрыл дверь на деревянную щеколду.

Хаки спросил:

— Ты ведь ещё не учился в Доме Опыта?

Снова промолчать было бы грубостью, поэтому я ответил:

— Наверное нет.

Тут Хаки Энгатти не выдержал. Склонившись ко мне, шепнул:

— Ты правда творил грязное колдовство?

Ответить я не успел: стены повозки затряслись, с грохотом и лязгом летающий экипаж и взмыл в небо, вдавливая нас в деревянные сиденья.

Между рядами арестантов прошёл небесный стражник, вооружённый копьём.

— Буду говорить один раз, — гаркнул стражник. — Всем молчать! Ненавижу болтунов. Сидите тихо, смотрите друг на друга и размышляйте, как низко вы пали в моральном праве, раз я могу кричать на вас.

— Кто вам позволил… — заикнулась было Мата Дивиата.

Но стражник затряс копьём:

— Кроме того, что я имею право повышать на вас голос, громко называя ваши имена, Мата Дивиата, я ещё могу назначать вам дополнительные дни работы. Вам — ещё один день за неумение молчать. При всём уважении к вашему таланту.

Летели мы где-то полчаса. Потом летающая повозка резко накренилась, уходя на посадку. В окнах мелькнули верхушки деревьев и кусок горы с небольшим водопадом. Через минуту экипаж ударился дном, подскочил, снова опустился и замер.

Стражник подошёл ко мне и Хаки:

— Ты и ты — на выход. Ваше место работы — свинарники рода Карехи.

4. Свинарники и лестницы

Время от времени меня накрывало таким непониманием происходящего, что я хотел закрыть глаза, а потом снова их открыть, но уже не в чёртовом Самарканде (Дёрнуло же меня туда поехать, дёрнуло же меня согласиться на поручение от нашего консула!), а открыть их где-нибудь в Питере, где я преподавал историю и обществознание в Автодорожном колледже.

А ещё лучше — оказаться в Екатеринбурге, в квартире родителей, чтобы услышать и унюхать, как мама жарит пирожки на кухне… Или очнуться где-нибудь на Красной Площади, чтобы у меня не оставалось сомнений, что я в родном мире.

* * *

Но закрывание и открывание глаз не помогало. Я видел все те же бревенчатые стены хлева. Под ногами бродили всё те же свиньи. Выглядели они непривычно: не розовые, а чёрные, подтянутые, словно накачанные атлеты, больше похожие на диких кабанов. Они безжалостно толкали меня клыкастыми мордами, сбивали с ног своими тушами и постоянно лезли ко мне, ожидая еды.

Нашим заданием было расчистить от грязи пол в свинарнике «МУДРОСТЬ» и застелить его свежей соломой.