В этот момент из провизорской вышел Дункан – вероятно, для того, чтобы прибрать за своим подмастерьем.

– Вам что-нибудь понадобится сегодня, Сара? – спросил он, когда она подошла к прилавку.

– Нет, сегодня ничего не нужно, спасибо.

Дункан вгляделся в ее усталое лицо и предложил сложить все их многочисленные свертки на стул, стоявший в углу. Покосился в сторону Мины, оживленно беседовавшей с Флокхартом.

– Вы, похоже, задержитесь здесь на какое-то время.

Когда она освободилась от поклажи, он сказал:

– У меня есть кое-что для вас – на пробу. Я тут экспериментировал с новыми образцами с добавлением сахарной пудры, лимона и розовой воды…

Он протянул ей два драже на куске вощеной бумаги: желтое и розовое, и на каждом был оттиснут узор в виде крошечного сердечка. Сара попробовала одно, потом другое. Зашипев, они растаяли во рту, оставив на языке облачко сладости. Девушка прикрыла глаза. Когда опять посмотрела на Дункана, он ей улыбался.

– Они чудесны! – воскликнула Сара. – Как это называется?

– Пока не решил, – ответил он, заворачивая ей еще несколько штук – взять с собой.

Сара взяла из его рук маленький сверток и побыстрее сунула в карман, опасаясь, что Мина, если увидит, будет против. Гриндлей придерживалась строгих правил этикета, которые отрицали всякую логику и которые она претворяла в жизнь с одинаковой долей решительности и непостоянства. Единственной неизменной чертой этих правил была следующая: они всегда вступали в противоречие с тем, что Сара говорила или д