Макмиллан предложил построить еще один дом неподалеку от жилища Диксона и Бодкина. И работа опять закипела. Зимой в нем могли жить Эли и Поль, а потом, если они не останутся, дом перейдет кому-нибудь другому. Эли во что бы то ни стало хотел уехать с фермы. Он говорил, что весной спустится вниз по реке и постарается начать все заново. Но Поль видел, что друг его стал странным, слишком спокойным. С Эй он больше не переругивался. Поль был уверен: дело идет к тому, что они осядут здесь надолго.

Гребцы Веги, Поль и Эли по-прежнему ели за столом Макмиллана. Тот заверил их, что работа, которую они будут делать зимой, – самая хорошая плата за продукты, которые они съедят. Вечера были самым лучшим временем. Младшие девочки очень привязались к Полю, и малышка И часто забиралась ему на колени. Мужчины сидели у огня и рассказывали разные истории, а женщины убирали со стола и мыли посуду. Всем очень не хватало Зеда: Пятнистый Койот забрал его к осейджам.

Эй все так же не обращала внимания на Эли. Девушка нередко чувствовала на себе взгляд молодого человека. Исподтишка она сама наблюдала за ним, но тому ни разу не удавалось подловить ее. «Неужели, – думал швед, – она действительно меня не замечает?»

Бодкин пытался ухаживать за Эй. Но у него все валилось из рук. Юноша смущался, краснел, заикался. Мистер Мак подтрунивал над ним. Но Эй, зная, что Эли за ней наблюдает, была с Бодкином очень приветлива. Тот расплывался в счастливой улыбке, Эли недовольно хмурился, поселенец хмыкал, а Поль хитро улыбался.

Как-то вечером, почувствовав, что больше не может выносить пристального взгляда Эли, Эй накинула на плечи шаль, взяла ведро и пошла к колодцу. Ночь была безветренная и холодная. Девушка вдохнула прохладный воздух, напоенный ароматом сосен.

Она опустила в колодец жестяное ведро. Чья-то рука перехватила у нее веревку. От неожиданности Эй вздрогнула.

– Испугалась, а? Позади девушки стоял швед.

– Ты ко мне подкрался!

– Ты меня избегаешь, как чумного. Это – единственное место, где я могу застать тебя одну. И… я не подкрадывался.

– А как ты тогда это назовешь? – возмущенно спросила она. – Что-то я не слышала твоих шагов.

– Я мог быть делаваром. Тебе не следовало выходить в такое время одной.

– Почему?

– Сама знаешь почему. Думала, влюбленный бедняга Бодкин выйдет за тобой следом и ты сможешь провести с ним несколько минут в темноте, без посторонних?

– Линтон Бодкин?!

– Он тут единственный Бодкин.

– Ну… а если бы и думала? Это тебя не касается.

– Он не про тебя, – сердито произнес швед. – Даже и близко!

– Ну… знаешь ли…

– Слушай, что я тебе скажу, Эй. Перестань ему строить глазки. Он парень хороший. Нельзя заставлять мальчика надеяться напрасно.

– Напрасно?.. А с чего ты взял, будто он не может надеяться…

– Что-то ты запинаешься, Эй. – Эли негромко рассмеялся. – Это совсем на тебя не похоже. Обычно у тебя ответ наготове.

– Хам… Не боишься схлопотать по физиономии?

– Только попробуй – и сама получишь. Или нет – пожалуй, я лучше тебя поцелую. – Нильсен вылил воду в стоящее у ее ног ведро, забросил колодезное ведро обратно. – Пошли. Твой па знает, что я здесь с тобой. Мне не хочется, чтобы он вышел с ружьем. – Швед взял ведро. – Пошли, – повторил он, потому что Эй не двинулась с места. – Или тебе нравится быть со мной здесь, в темноте?

– Да я бы лучше осталась в темноте с… с хорьком!

Он рассмеялся.