Вся эта канитель Обвинения и Правды была мне не понятна, даже после разъяснений опытных небесных стражников. Более того, мне показалось, что они и сами не понимали, как это работало, а просто выполняли то, что придумали задолго до них.

Прислушиваясь, как Хаки пыхтел в кустах, выкапывая ямку для будущего туалета, я поглядывал на акраб подозреваемых.

Они действительно вели себя беспечно: большой деревянный акраб, предназначенный для перевозки слуг и служанок, стоял прямо в центре пустыря, не укрытый ветками или хотя бы той маскировочной сеткой, которой накрывали свои экипажи другие контрабандисты.

Сами преступники развалились в тени акраба. Одни ели или спали, накрыв лица платками. Остальные играли в «Двенадцать Озарений» — настольную игру, в которой нужно передвигать плитки с иероглифами озарений по полю, похожему на шахматное. Игра это популярна среди дивианцев, в неё часто играли и в казарме, и в Доме Опыта, и просто на улицах Дивии. Я пока что не до конца понимал её правила, поэтому играл плохо.

Дозорный был всего один. Сидел на крыше акраба, прикрывшись от солнца квадратным плоским зонтиком. Но и он чаще поглядывал на игровую доску, чем на окрестности.

Я утёр пот и зевнул.

Моё внимание вдруг привлекло пятнышко в небе. Мы сидели в засаде всю ночь и половину дня, поэтому привыкли видеть акрабы, пролетавшие мимо по своим делам. Но этот развернулся и явно направился к пустырю. Кажется, я заметил его раньше дозорного!

Контрабандисты наконец тоже увидели. Бросив игру и коробочки с едой, схватились за копья, ножи и мочи-ки. А дозорный на крыше расправил за спиной треугольные «Крылья Ветра». Они оказались невиданного сиреневого оттенка.

Обычно все «Крылья Ветра», которые я встречал, были белыми или полупрозрачными. Отличались лишь структурой: у одних — треугольная сеточка, у других — шестигранная, у третьих состояла из сегментов хаотичного размера. У дозорного же крылья оказались не только сиреневого цвета, но и непрозрачные.

Продолжая держать над головой квадратный зонтик, дозорный взлетел на двадцать метров и завис, осматриваясь.

Я пригнулся и вжался в траву. С такой высоты нашу засаду можно обнаружить. И тем более — увидеть сидевшего на корточках Хаки.

— Хаки, — зашипел я в его сторону. — Началось… Скорее сюда.

* * *

Прибывший акраб — тоже пассажирский. Вдоль его бортов висели огромные тюки, корзины и сундуки. На крыше громоздилась пирамида из огромных ящиков и кувшинов размером в человеческий рост, и множества другого хлама, перевязанного верёвками.

При таком явном перегрузе, акраб летел довольно быстро, хотя страшно покачивался словно вот-вот опрокинется пирамидой хлама книзу. В закрытых узорчатыми решётками окнах теснились лица пассажиров, особенно много оказалось детских.

— Вот она, грязь мерзкая, — прошептал за моей спиной Хаки. — Я бы вообще сжёг всех их, не давая коснуться нашей тверди.

— И детей?

— Детей в первую очередь. Грязный помёт не должен жить на славной Дивии.

Я промолчал. Уже привык к тому, что все воины ненавидели низких, при этом не могли толком объяснить — за что.

Развернувшись к нам бортом, акраб медленно опустился рядом с первым акрабом. Часть контрабандистов начала снимать с борта тюки и перекладывать в первый акраб. Остальные открыли широкие двери выпустили из акраба толпу низких жителей.

Женщины прижимали к себе детей. Мужчины настороженно оглядывались. Некоторые нелегалы упали на колени и начали целовать траву.

— Ну же, — азартно прошептал Хаки. — Почему старшие медлят?

Словно послушавшись Хаки, небесные стражи начали атаку.