Я знаю, что моя спутница чувствует то же самое. Мы — два неразрывно связанных клинка, закалённых в одном горниле. И нет такой преграды, которую нам не суждено рассечь.

Наши ядра пылают раскалённым светом. Ментальное противостояние достигает апогея. Мы с Каору встречаем обрушившийся на нас шквал безысходности и страданий единым несокрушимым фронтом. Отчаяние, боль и скорбь, которые прежде тянули нас на дно, теперь становятся той самой опорой, что помогает нам выстоять.

Мы впитываем чужие страдания, пропускаем их через себя и возвращаем Вастаю очищенными, преображёнными в неиссякаемую жажду жизни. В непреклонную волю к победе. Тьма, что окутывала разум удушливым покровом, рассеивается без следа, словно дурной сон на рассвете.

Наша аура вспыхивает с невиданной силой, заставляя Вастая отшатнуться. Мы возносимся на новый виток Слияния Душ, сплетаясь воедино без остатка. Каору делает решающий шаг, поднимаясь на следующую ступень, а я взмываю ещё выше.

Моё раскалённое ядро трескается, разрастается и… Бежит золотистой волной меняя собственный оттенок и становясь блестящим, точно слиток благородного металла. Оно твердеет, обрамлённое изумрудной каймой, что передаёт родство с моей основной стихией.

Новая вершина.

Этап Золотого Цилиня.

Я чувствую стремительные перемены и вливаю возросшую Ки в Слияние Душ. Чаша вселенского баланса слегка колеблется, устанавливаясь в новое равновесие.

Наша объединённая аура расходится далеко за пределы горных пиков, словно океанский прилив, обволакивая всех, кто находится поблизости. Она укрывает измученных людей от тлетворного влияния демонической скверны. Даже те, кто попал в самую гущу едкого тумана, обретают силы противостоять его смертоносной поступи.

— Хорошая попытка… — хрипло выдыхаю я, поймав наполненный ненавистью взгляд Вастая. — Теперь наш черёд.

* * *

Ёнэ и горстка уцелевших сподвижников упрямо пробираются к эпицентру битвы, туда, где сражение уже давно перешагнуло все мыслимые границы. Боль и страдания, сконцентрированные в этой точке, подобны клинку, пронзающему саму ткань мироздания. Кажется, земля до самого горизонта содрогается от невыносимой муки.

— Давай остановимся. Зачем нам идти туда, навстречу верной гибели? — в голосе одного из товарищей прорезается неуверенность, почти мольба. — Мы едва уцелели, а ты ведёшь нас прямиком в лапы треклятого демона!

Ёнэ на миг замирает, в его глазах мелькает тень сомнения, но он тут же упрямо вскидывает подбородок, отметая страх.

— Мы должны поддержать Кая и Каору. Они сражаются не просто за нас, а за всех людей. Никто не знает, сколько невинных погибнет, если мы не остановим это исчадие. Я не стану винить вас, если вы повернёте назад, — его голос дрожит, но взгляд остаётся непреклонным, — но сам поступить иначе просто не могу.

Внезапно все ощущают резкую перемену. Ещё одна могучая аура вспыхивает над полем боя, и волны благодатной Ки растекаются вокруг, даруя уставшим людям крохи передышки в противостоянии буйству демона. Воодушевлённые этой незримой поддержкой, они ускоряют шаг, уже не тратя сил на бессмысленные споры.

Взгляд адепта неожиданно выхватывает среди обугленных остовов деревьев фигуру одного из мастеров. В его руках концентрируется сгусток тёмной, отравленной энергии. Под влиянием всепоглощающих аур шагнувших за рубеж людей и демона сложно ощутить эту угрозу, но опытный глаз ученика не обманешь. Мастер готовится бесчестно ударить в спину двум сражающимся против Вастая адептам.

— Скорее туда! — командует Ёнэ, срываясь на бег.

Остальные, завидев грозную фигуру мастера, замирают в нерешительности.