|
Ибо столь многие ездоки столь явно были не способны обходиться без злоупотреблений, что, на мой взгляд, единственное пригодное в данном случае лекарство от болезни — это полное воздержание от езды на лошадях. Трезвенникам все равно — выпиваете ли вы полпинты пива или же полгаллона. Здесь они тоже не делали никакого различия между пони и ломовой лошадью. И довод мой приобретает особое значение в силу того, что маленькое четвероногое испытывает те же муки, что и большое. Отсюда мораль: полное воздержание от езды на лошадях всех пород и размеров. Каждый трезвенник — участник процессий (не пешеход) может подписать этот обет в редакции журнала «Круглый год» 1 апреля 1870 года.
Но рассмотрим еще один вопрос. В процессии были и двуколки, двухместные кареты, фермерские повозки, ландо, фаэтоны и иные экипажи, седоки которых были милосердны к везущим их бессловесным тварям и не перегружали их сверх меры. Как быть с этими ни в чем не повинными людьми? Я не стану яростно поносить и порочить их, как это наверняка сделали бы трезвенники в своих брошюрах и трактатах, если б дело касалось выпивки, а не езды на лошадях; я только спрашиваю, как быть с ними? И ответ не вызывает никаких сомнений. Очевидно, и они, в точном соответствии с доктриной трезвенников, также должны заодно со всеми принять обет полного воздержания от езды на лошадях. Этим участникам процессии не предъявляется претензия в том, что они жестоко обращались с животными, к помощи которых человек повсеместно прибегал веками, но ведь нельзя отрицать, что другие участники поступали именно так. Логика трезвенников утверждает, что часть равна целому, что виновный не отличается от невинного, слепой от зрячего, глухой от слышащего, немой от говорящего, пьяный от трезвого. А если кому-либо из умеренных седоков покажется, что такая логика представляет некоторое насилие над разумом, то я приглашаю их в следующий троицын день выйти из рядов процессии и поглядеть на нее из моего окна.
Комментарии
Этот интересный цикл очерков позднего Диккенса, объединенный фигурой повествователя — «путешественника не по торговым делам», — впервые издается в советское время. Если не считать нескольких малоудачных попыток дореволюционных переводчиков, у нас еще не было перевода на русский язык этого своеобразного и талантливого публицистического произведения Диккенса. А между тем «Путешественник не по торговым делам» представляет несомненный интерес как по своим художественным достоинствам, так и для уяснения многих сложных сторон мировоззрения Диккенса.
Замысел «Путешественника» возник у писателя в 1860 году, и в этом же году Диккенс приступил к его воплощению. Очерки этого цикла он периодически продолжал писать вплоть до последнего года своей жизни. Они печатались в разное время в журнале «Круглый год». Отдельным изданием первые семнадцать очерков вышли в 1860 году; второе издание, куда были включены следующие одиннадцать очерков, появилось в 1868 году, и шесть последних очерков, которые Диккенс назвал «Новые неторговые образчики», были напечатаны в 1869 году.
Сын Диккенса, Чарльз Диккенс-младший, в своем предисловии к «Путешественнику» замечает: «Об истории создания этих очерков можно сказать лишь, что они писались в разное время, в разных местах, в перерывах между множеством другой работы». Известно, что в этот период Диккенс много путешествовал, выступал с публичными чтениями своих произведений, продолжал работать над большими романами.
Название «Uncommercial Traveller» (буквально «Неторговый путешественник»), по свидетельству биографа Диккенса Форстера, происходит от «Школы торговых путешественников», (то есть разъездных торговых агентов), которой Диккенс восхищался как образцовым учебным заведением. |
