Девятнадцатого апреля 1827 года Кайе с одним-единственным носильщиком и с одним проводником отправился наконец в Тимбукту. Он не нахвалится фульбе и диалонке, богатые и плодородные земли которых ему пришлось пересечь. Кайе переправился через Бафинг, неподалеку от истока, там, где он имеет в ширину всего около сотни шагов и только полтора фута в глубину. Но быстрота течения и огромные глыбы черного гранита, загромождавшие русло, делали переход через него трудным и опасным. Кайе девятнадцать дней отдыхал в деревне Камбая, где жил проводник, согласившийся сопровождать его только до этого пункта. Затем путешественник по местности, перерезанной речками и ручьями, уже начинавшими затоплять всю страну, добрался до Канкана.

Тридцатого мая Кайе перешел Тинкисо, большую реку с крутыми берегами, относящуюся к бассейну Джолибы, которую путешественник увидел 11 июня в Курусе.

«Даже так близко от истоков Джолиба имела, — пишет Кайе, — девятьсот футов в ширину, при скорости течения в две с половиной мили в час».

Но прежде чем вступить с французским путешественником в область Канкан, стоит вкратце пересказать то, что он пишет о племени фульбе, населяющем страну Фута. Это в большинстве случаев люди высокие и хорошо сложенные, цвет кожи у них светло-коричневый, волосы курчавые, лоб высокий, нос орлиный, черты лица похожи на европейские. Они ярые магометане и питают ненависть к христианам. Они не разъезжают повсюду, как мандинго, а любят свой родной дом. Фульбе — или хорошие земледельцы, или ловкие купцы. Они воинственны и патриотичны, и во время войны в деревнях не остается никого, кроме стариков и женщин.

От Канкана до Васулу дорога идет по плодородным землям, в это время года находившимся под посевами и почти сплошь залитым водой. Местные жители показались Кайе удивительно кроткими; веселые и любопытные, они повсюду оказывали ему отличный прием.

«Мы вошли, — сообщает Кайе, — в помещение, служившее ему спальней, а его лошади — конюшней. Постель властелина помещалась в глубине; это были подмостки, возвышавшиеся дюймов на шесть, с расстеленной поверх бычьей шкурой и с грязным пологом для защиты от москитов. В жилище вождя не было никакой мебели. На колышках, вбитых в стену, висели два седла. Большая соломенная шляпа, барабан, которым пользуются в военное время, копья, лук, колчан со стрелами — вот и все украшения. Был еще светильник, сделанный из небольшого железного листка, укрепленного на железном же пруте, воткнутом в землю. В светильнике горело растительное масло, недостаточно густое, чтобы из него можно было лить свечи».

Кайе добрался до этого селения в конце июля. Он ничуть не сомневался, что ему придется застрять там надолго, так как на ноге у него была рана, сильно воспалившаяся от ходьбы по мокрой траве. Поэтому он решил не присоединяться к каравану, шедшему в Дженне, и остаться в Тиме до полного выздоровления. В его состоянии было очень опасно путешествовать по области, населенной язычниками-бамбара, которые его, наверное, ограбили бы.

«У этих бамбара, — вспоминает путешественник, — мало рабов, сами они ходят почти голые и всегда вооружены луком и стрелами. Ими правит множество независимых маленьких вождей, часто воюющих между собой. В общем, это грубые и дикие существа, если сравнивать их с народами, исповедующими веру пророка». Кайе, рана которого все не заживала, задержался в Тиме до 10 ноября. Все же он уже намечал день, когда будет в состоянии выехать в Дженне.

«Но по мучительным болям в челюсти, — рассказывает путешественник, — я понял, что заболел цингой.