Гости ушли без шума, хотя и с множеством добрых пожеланий счастливого пути и великих открытий, так что прощание заняло более получаса. Последним уходил Том Уикер, которому не было нужды прощаться: мы отправлялись в плавание вместе, поскольку я и представить себе не могла, как буду проводить исследования без его помощи.

– Мне не послышалось? Вы вправду пообещали миссис Фарнсвуд привезти образцы? – спросил он, когда в прихожей не осталось никого, кроме нас.

– Да, образцы птиц, – ответила я. – Она заплатит за них, или продаст те, которые не пожелает оставить себе. Еще один источник средств, которые нам вовсе не помешают.

Том согласно кивнул, хотя его улыбка сделалась печальной.

– Не знаю, когда у нас найдется время для сна. Вернее, не у нас, а у вас – ведь это не я обещал регулярно посылать репортажи в «Уинфилд Курьер».

– Лично я собираюсь спать по ночам, – вполне рассудительно сказала я. – Писать при свете лампы – это ужасный расход керосина, а ночных разновидностей птиц не так много, чтобы не спать из-за них каждую ночь.

Том засмеялся – на это-то я и рассчитывала.

– Спокойного сна, Изабелла. Вам очень нужно отдохнуть.

Натали вышла в прихожую как раз вовремя, чтобы пожелать ему спокойной ночи. Затворив за ним двери, она повернулась ко мне:

– Ты не слишком устала, чтобы уделить мне пару минут?

Я была еще слишком бодра, чтобы заснуть, и все равно смогла бы только читать, если улягусь в постель.

– Это насчет приготовлений к моему путешествию?

Натали покачала головой. К моему отъезду все было готово и много раз обговорено: завещание на случай гибели, передача городского дома под ее временное управление, как связаться со мной, пока я буду за границей – одним словом, все препоны подобного сорта, которые нужно было преодолеть до отъезда, остались позади.

– Сегодня я снова говорила с мистером Кемблом, – сказала она.

– Идем в кабинет, – со вздохом ответила я. – Похоже, ради этого разговора стоит присесть.

В старом потрепанном кресле было как-то удобнее размышлять о предмете совершенно неудобном. Едва упав в его объятья, я заговорила:

– Он хочет, чтобы я пошла на сделку с этим тьессинцем, так?

– У него застой, – сказала Натали, – уже больше года. Микроструктура драконьей кости ему никак не дается, и, пока это так, синтеза тебе не видать. Возможно, процесс аэрации мсье Сюдерака – именно то, что нужно.

От одного упоминания этой темы хотелось биться лбом об стол. Удерживало только понимание, что Фредерик Кембл бьется лбом о нечто гораздо более неподатливое уже десятый год. Мы с Томом наняли его для разработки синтетического заменителя сохраненной драконьей кости, дабы человечество могло воспользоваться всеми преимуществами этого материала, не истребляя драконов. Пока что Кемблу удалось повторить ее химический состав, но воспроизвести пористую структуру, значительно уменьшавшую и без того невеликий вес кости при сохранении прежней прочности, оказалось не так легко.

Натали была права: процесс аэрации, изобретенный мсье Сюдераком, действительно мог бы помочь. Я, однако ж, терпеть не могла этого человека – до такой степени, что от одной мысли о сотрудничестве с ним в подобном предприятии делалось тошно. Он был симпатичным на вид тьессинским малым и, очевидно, полагал, что приятная наружность дает ему право на нечто большее, чем моя дружба. В конце концов, я была вдовой – возможно, уже не столь молодой, но песок из меня еще не сыпался. Однако мсье Сюдераку нужен был отнюдь не брак со мной: он уже был женат, а если бы и не был, состояние мое было не из тех, на какие он мог бы польститься.