— Я просто хотел спросить, где сегодня Дон? — продолжал плести Хачмен. Дон Спейн сидел в кабинете по другую сторону от Мюриел и занимался бухгалтерскими расчетами.

— М-м-м… — Лицо Мюриел исказилось осуждающей гримасой, и только глаза за темными стеклами очков, предписанных врачом, оставались скрытыми от Хачмена. — Он будет только через полчаса. Сегодня четверг.

— А что бывает в четверг?

— В этот день он занят на своей другой работе, — уже на пределе терпения ответила Мюриел.

— А-а-а, — Хачмен вспомнил, что Спейн устроился составлять платежные ведомости для маленькой пекарни на другом конце города и по четвергам ездил сдавать работу. Как часто указывала Мюриел, вторая работа — это нарушение правил, но на самом деле главным источником ее раздражения было то, что Спейн частенько заставлял ее печатать деловые бумаги, касающиеся пекарни. — Ну ладно, беги пей кофе.

— Что я и собиралась делать.

С этими словами Мюриел вышла и плотно закрыла за собой дверь.

Хачмен вернулся к себе и достал из кармана скомканный расчет. Взяв листок за угол, он поднес его к металлической корзине и поджег с другого конца от тяжелой настольной зажигалки. Бумага неохотно разгоралась и вдруг вспыхнула с неожиданно большим количеством зловонного дыма, и в этот момент дверь в приемную Мюриел открылась. За стеклом появился серый силуэт, размытое пятно лица двинулось к его кабинету. Хачмен бросил бумагу на пол, затоптал и спрятал остатки в карман одним молниеносным движением. Секундой позже Спейн просунул голову в дверной проем и улыбнулся своей заговорщицкой улыбкой.

— Привет, Хач! — хрипло произнес он. — Как дела?

— Неплохо. — Лукас покраснел и, поняв, что это заметно, смутился еще больше. — Я хочу сказать, все нормально.

В предчувствии чего-то важного улыбка на лице Спейна стала шире. Этот маленький лысеющий неопрятный человек отличался почти патологическим стремлением знать все, что можно, о личной жизни своих сослуживцев. Предпочитал он, разумеется, информацию скандального характера, но за неимением таковой был рад любой мелочи. За прошедшие годы у Хачмена развился просто гипнотизирующий страх перед этим вынюхивающим, выспрашивающим хорьком и его терпеливой манерой вызнавать то, что его не касается.

— Кто-нибудь меня спрашивал сегодня утром? — Спейн прошел в кабинет.

— Не думаю. Можешь теперь неделю ни о чем не беспокоиться.

Спейн моментально распознал намек на вторую работу, и его взгляд на мгновение встретился со взглядом Лукаса. Хачмен тут же пожалел о своей реплике, почувствовав себя как-то замаранным, впутанным в дела Спейна.

— Что за запах? — На лице Дона отразилась озабоченность. — Где-нибудь горит?

— Корзина для бумаг загорелась. Я кинул туда окурок.

— В самом деле? Ты что, Хач? — В глазах Спейна появилось взволнованное недоверие. — Этак ты все здание спалишь.

Хачмен пожал плечами, взял со стола папку и принялся изучать ее содержимое. В папке были собраны выводы по испытаниям опытной пары ракет «Джек-и-Джилл». Все, что ему было нужно, он уже знал, но надеялся, что Спейн поймет намек и уйдет.

— Ты вчера смотрел телевизор? — с самодовольством в голосе спросил Спейн.

— Не помню. — Хачмен нарочно усердно принялся листать пачку графиков.

— Ты видел, там была такая беленькая штучка в эстрадной программе Морта Уолтерса? Она еще петь пыталась.

— Нет.

Хачмен, по правде говоря, видел певичку, о которой говорил Спейн, но не имел никакого желания вступать в бессмысленный разговор.