За дверью послышались мужские голоса… Один из них принадлежал ее Уго, ее любимому Уго… Сэнди дернулась, но не смогла освободиться от хватки деревенского силача, словно пиявка присосавшегося к ней.

Дверь распахнулась.

– Сэнди… – произнес голос Уго и замер.

– Дело молодое, – мерзко хихикнул вслед за этим Джек.

Из последних сил толкнув Рика в грудь, Сэнди вдруг почувствовала, что он убрал руки. Но было уже поздно. В дверном проеме она увидела только пытающегося скрыть улыбку Джека, который тоже мгновенно исчез. Чувствуя, что вот-вот упадет в обморок или умрет, Сэнди постояла немного, собираясь с силами, затем запахнула ворот халата и бросилась к двери мимо стоявшего столбом раскрасневшегося Рика.

– Сэнди, постой! – попыталась задержать ее внизу Мэри, но, стрелой пролетев мимо нее, девушка в одном халате выскочила во двор.

Красные огоньки машины уже удалялись в сторону шоссе.

– Уго… – прошептала Сэнди и беспомощно осела на мокрое, грязное крыльцо.

1

Уго Ферри выбрался с заднего сиденья лимузина и направился к зеркальным дверям нью-йоркского филиала Международной инвестиционной компании. В кулаке он сжимал свернутую в трубочку газету, а гнев, сверкающий в глазах, не предвещал ничего хорошего какому-нибудь несчастному глупцу. Молодой помощник, Анджело Бонелли, выполняющий при нем функции ординарца при полководце, поспешил открыть перед ним дверь. По выражению его лица можно было предположить, что этим страдальцем окажется он.

Едва бросив на Уго взгляд, люди расступались, чтобы обеспечить этому большому человеку беспрепятственный проход к цели – лифтам. Не замечая ничего вокруг, слишком поглощенный слепой яростью, он ворвался в ближайшую свободную кабину и, вскинув руку, с силой нажал на кнопку последнего этажа, отрезав от себя стальной дверью удрученного Анджело и море ошеломленных лиц. Все, когда-либо имевшие дело с Уго Ферри, знали его как человека в высшей степени сдержанного.

Но сейчас Уго был зол как никогда. Ярость буквально кипела в нем, норовя выплеснуться наружу. Лифт остановился на нужном этаже. Двери открылись. Уго вышел. Джина, его секретарша, взглянув на него, побледнела и быстро вскочила на ноги.

– Доброе утро, синьор, – обеспокоенно произнесла она. – Для вас есть несколько сообщений, и первый посетитель придет через…

– Никаких посетителей! Никаких звонков! – Не останавливаясь, он прошел мимо нее, и огромная, шести с лишним футов, фигура, двигающаяся с грацией мощного животного, скрылась за дверью кабинета.

Джина, в состоянии, близком к шоку, смотрела вслед – она тоже знала синьора Уго только как изысканного и холодно вежливого джентльмена.

Личный кабинет Уго впечатлял своим размахом: высокие потолки1 мраморный пол и окно во всю стену, перед которым стоял стол – плита серого мрамора на ножках из нержавеющей стали. Когда Уго подошел к нему, бледный свет зимнего нью-йоркского утра упал на его черные блестящие волосы и придал еще большую четкость его патрицианским чертам лица.

Обогнув стол, он швырнул газету на гладкую серую поверхность. При падении она развернулась, и взгляду снова открылся ненавистный заголовок, на который ему услужливо указал помощник. В обязанности Анджело входило просматривать газеты всего мира и отмечать в них то, что, по его мнению, могло представлять интерес для главы компании «Ферри, Ферри и Ферри». Но Анджело еще не скоро повторит подобную ошибку вновь, подумал Уго, свирепо уставившись на причину своего негодования. Его одурачили, его предали! Его выставила на всеобщее посмешище женщина! И об этом огромными буквами во всю полосу кричал заголовок парижского таблоида: «Шокирующее заявление.