В пять часов она вернулась в аэропорт. Было получено разрешение на вылет в шесть. В половине восьмого она вошла в свой дом, усталая после прекрасного, интересно проведенного дня. Она купила себе два брючных костюма, несколько купальников и великолепную шляпу. Вошла в гостиную в приподнятом настроении и увидела, что Джек уже дома. Сидит на диване с бокалом вина и смотрит вечерние новости. Говорили в основном об Ираке. Джек напряженно слушал.

– Привет, дорогой! – радостно воскликнула Мэдди.

Слава Богу, враждебность последних дней после вчерашней ночи, кажется, исчезла.

Джек обернулся к ней с улыбкой:

– Ну, как провела день? Он налил себе еще вина.

– Очень хорошо. Походила по магазинам, накупила кучу вещей, побывала в галерее Уитни. А у тебя как? – Мэдди знала, как он захвачен своей ролью советника президента.

– Отлично. Кажется, мы нашли нужный тон подачи информации.

Он выглядел как человек, крайне довольный собой и сознающий собственную значимость. Важная персона... Впрочем, он таковым и является на самом деле. Никто из окружающих в этом не сомневается, включая и ее, Мэдди.

– Ты уже можешь мне что‑нибудь рассказать или это все еще государственная тайна?

– В общем, да.

Она узнает только то, что ей позволят сообщить в новостях. Истинная, не завуалированная версия так и останется тайной для непосвященных.

Джек выключил телевизор.

– Что у нас на ужин?

Мэдди поставила пакеты. Хороша, снова отметил Джек. Выглядит просто безупречно после целого дня хождения по магазинам и выставкам.

– Я могу что‑нибудь приготовить на скорую руку, если хочешь. Или давай закажем что‑нибудь на дом.

– А почему бы нам не пойти куда‑нибудь? Я целый день просидел взаперти в мужской компании. Хорошо бы сейчас оказаться среди обычных нормальных людей. – Джек взял телефон и зарезервировал столик в «Цитронелл», самом фешенебельном ресторане Вашингтона. – Пойди надень что‑нибудь посимпатичнее.

– Слушаю, сэр.

Мэдди исчезла наверху со своими покупками. Через час она появилась после ванны, надушенная, заново причесанная, в простом черном платье для коктейлей, в босоножках на высоких каблуках, с бриллиантовыми сережками в ушах и жемчужным ожерельем на шее. Джек время от времени покупал ей изящные вещички, и она их с удовольствием носила. Бриллиантовые сережки и обручальное кольцо она считала самым ценным своим достоянием. Неплохо для девчонки со стоянки трейлеров в Чаттануге. Она нередко это повторяла при Джеке, а он в шутку называл ее голодранкой. Ей это не нравилось, но вместе с тем она не могла не признавать, что это чистая правда. Хотя она и ушла от этого ох как далеко. Ему это казалось смешным, она же каждый раз морщилась при этом слове, которое у нее сразу вызывало не очень приятные воспоминания.

– Недурно, – одобрил он, окинув ее внимательным взглядом.

Мэдди улыбнулась. Она любила ходить куда‑нибудь по вечерам с Джеком, чтобы все в очередной раз могли убедиться, что она всецело принадлежит ему. Она до сих пор все еще не могла прийти в себя от этого восхитительного события: она замужем за Джеком Хантером, – даже теперь, даже несмотря на то что сама стала звездой первой величины. Теперь, пожалуй, ее известность была даже больше, чем у Джека, или, во всяком случае, не меньше. Он – влиятельный магнат за сценой, человек, с которым советуется президент.