— В Паддлеби небось думают, что мы утонули, — продолжил О’Скалли.

— Прекратите! — одернул нас Бед-Окур. — Прекратите, а не то я расплачусь, а мне этого нельзя делать. Наследники короны Ума-Лишинго не должны плакать.

Глава 7

НАКОНЕЦ-ТО ДОМОЙ!

Можете себе представить, как мы обрадовались, когда на следующее утро доктор сказал, что решился забросить на неделю королевские дела и отдохнуть. Городские глашатаи объявили по городу, что Его Королевское Величество уезжает на неделю в деревню, однако дворцовая канцелярия и все министерства должны работать как обычно.

Полли буквально порхала от радости. И тут же принялась готовиться к отъезду. Она вела себя очень осторожно, подозревала всех и вся и никому не сказала, когда мы уезжаем, что берем с собой и через какие ворота выйдем из дворца.

Иногда даже мы не знали, почему она поступает так, а не иначе.

Мне Полли велела собрать все записи доктора, запаковать и не выпускать их из рук.

Единственным туземцем, знавшим, что мы задумали, был Большая Стрела. Ему Полли даже разрешила проводить нас на берег и посмотреть на Хрустальную Улитку.

По ее же приказу Бед-Окур разыскал среди старых вещей доктора цилиндр.

К вечеру Полли разослала по городу всех дворцовых слуг. Я до сих пор ума не приложу, как она сумела выдумать полторы сотни разных поручений. Поэтому, когда ночью мы покидали дворец, никто нас не видел.

Мы несли с собой недельный запас провизии.

В полночь мы открыли восточные ворота дворца и вышли в залитый лунным светом тихий сад.

— Идите на цыпочках, — шепнул Бед-Окур, когда мы закрывали за собой тяжелую дверь. — Помните — инкогнито!

У каменной лестницы, бегущей от Павлиньей Террасы вниз по Склону Роз, какое-то непонятное чувство заставило меня остановиться и оглянуться на прекрасный дворец, выстроенный нами в той далекой стране, где до нас не ступала нога белого человека. Я чувствовал, что мы покидаем его навсегда. Какие новые короли и новые министры поселятся в нем?

Ночь была теплая, стрекотали цикады, ручные фламинго плескались в пруду с цветущими лилиями. Внезапно за кипарисовой изгородью блеснул свет факела. То был ночной сторож.

Сидевшая у меня на плече Полли клюнула меня в макушку.

— Торопись! — шепнула она. — Беги, пока нас не заметили.

Хрустальная Улитка все еще лежала на берегу. Хвост у нее почти не болел. Любопытные дельфины резвились на мелководье в надежде увидеть или услышать что-нибудь необыкновенное. Полли тут же подозвала их к себе и сказала:

— Вы знаете, как много сделал для животных Джон Дулиттл. А теперь мы должны выручить его. Доктора объявили королем этого острова против его воли. А когда его короновали, он вбил себе в голову, что туземцы не проживут без него. Но ведь жили они как-то и до него! Единственно, что нам надо, — уговорить Хрустальную Улитку взять нас к себе в раковину и отвезти в Англию. Пожитков у нас с собой немного. Тюков тридцать-сорок, не больше. Ну что ей стоит? Она ведь такая большая! Пожалуйста, приведите сюда морского ежа и морскую звезду, пусть они попросят Улитку отвезти нас к устью реки Марш.

— Это безобразие, — сказали дельфины, — это безобразие, что настоящему звериному доктору приходится тратить время на людей. Мы поможем вам уговорить Улитку.

— Но не говорите ни слова доктору, — предупредила их Полли. — Если он узнает, что́ мы задумали, тут же вернется в свой дворец. Пусть Улитка сама предложит доктору прокатиться по морскому дну.

Джон Дулиттл тем временем зашел в воду по колено и снова чем-то мазал и тер хвост Улитки. Бед-Окур, Большая Стрела, О’Скалли и Чи-Чи сидели под пальмами.