Виктория Угрюмова. Путеводитель для гнома
В простуженном насмерть городе стояла глухая ночь. Туман был похож на насквозь промокший грязно-серый носовой платок: висел себе над тротуаром, затрудняя видимость. С неба капало нечто неудобопроизносимое. Только не спрашивайте меня, что именно я делала в два часа ночи да на Владимирской горке; во-первых, это не важно, во-вторых, по прошествии времени причин я и сама не помню. Помню только следствия... Ну, короче, шагала себе, устало покачиваясь, мечтая добраться до дома, оглушительно сморкаясь и протирая слезящиеся глаза. Пока не споткнулась обо что-то мягкое. - Осторожнее, - проговорил едкий, скрипучий голосок. - Валит громадина такая напролом, и под ноги не глядит. Одно слово - человек! "Человек" прозвучало как ругательство. Я ошарашенно огляделась по сторонам. Не было никого рядом, хоть тресни. Возможности существования говорящей кошки я не допускала; и зря - лучше бы я увидела кошку, которая решила со мной поболтать. Но, переведя взгляд вниз, я обнаружила человечка, ростом чуть выше моего колена. Глаза у него были огромные, как грецкие орехи, черные и блестящие, насколько я могла рассмотреть в том освещении. А освещения было всего-то два умирающих естественной смертью фонаря да хилая ущербная луна. Еще помню, что человечек был отчаянно бородат и одет в какой-то неописуемый кафтанчик ярких расцветок и колпачок. Словом, его просто не могло быть. Потому что это был гном. Если вы встретили ночью, в центре города бородатого гнома в колпачке с помпончиком - это плохая примета: видимо, что-то не в порядке с вашей психикой. Сделав этот неутешительный вывод, я приняла неотложные меры, то есть чувствительно ущипнула себя за меховой отворот куртки. Куртка на щипок никак не отреагировала, в глазах у меня не прояснилось, соответсвенно, и гном не исчез. Пришлось мобилизовать всю свою волю и приняться издавать членораздельные звуки. Признаюсь, что, выпучив глаза, я не придумала ничего лучше, кроме как ахнуть в изумлении: - Господи! Кто Вы? - Гномские мы, - ответил он с огромным достоинством. - Звать нас Пфуффий. И неча ахать, будто гномей не видела... - Не видела, - подтвердила я слабым голосом. - А Вы...кхм, простите, настоящий? - Еще бы не настоящий! - так и взвился Пфуффий. - Подлинные мы; высшей, можно сказать, пробы. Он еще что-то бурчал в темноте и слякоти, а я хваталсь за слабую надежду, что это либо розыгрыш, либо галюцинация - но все лучше, чем вторгшийся в нашу реальность гном из сказочного, невероятного мира. Это было прекрасно, но совершенно меня не устраивало по многим причинам... Галюцинация однако оказалась разговорчивой: - Путешествуем мы, - доверительно сообщил Пфуффий. - О вашем городе у нас на Брокене рассказывают великое множество сказочных историй. И всякий порядочный существ с детства мечтает сюда попасть. А нам повезло, - похвастался он, - мы путевку в лотерею выиграли; добрались вот и осматриваемся. Только теперь я поняла, что гном упорно именовал себя на Вы и во множественном числе; просто какой-то монарх в изгнании. Надеюсь, никто меня не осудит за то, что я плюхнулась прямо на мокрый бордюр и отчаянно потерла лоб, делая последнюю попытку привести себя в чувство. Пфуффий с жалостью наблюдал за моими манипуляциями, склонив голову набок. Борода его торчала разлапистым веником. - Ты, главное, не переживай так сильно. Это бывает, бывает. Иной человек нас как увидит, так умом и повреждается маленько. А потом ничего, потом выдюживает. Человек, он сильный. Он все вынесет - и гнома, и привидения какого, и нежить всякую. А женский пол, тот супротив мужеского вообще крепок рассудком, все соображает. Тебя, примером, как звать-то? - Ликой, Гликерией то есть. - Ишь ты, - восхитился Пфуффий, - Гликерией. Не, Гликерья тебе не идет, а вот Лика в самый раз. Ты мне вот что скажи лучше, как же твой домовой тебя в такую стынь да темь из дому выпустил? Я открыла было рот, чтобы просветить его на предмет того, что домовых у нас нет, но вовремя одумалась. |
