Юлька поежилась.

– И знаешь, что сказала моя мама? – продолжала Мариша.

– Что?

– Ни за что не поверишь! Она сказала, что возле дверей ее квартиры уже несколько часов ошивается какой-то армянин. А внизу еще один. Она даже мусорное ведро боится вынести. Она не понимает, какого черта этим типам нужно возле нашей двери. На вид армянин, что у двери, вполне благополучный. На бомжа не похож. Но стоит и не уходит.

– Пусть твоя мама немедленно позвонит в милицию! – заорала Юлька, вспомнившая советы Костика (как знать, вполне возможно, что и покойного).

– Она и позвонила, – спокойно ответила Мариша. – Но они спросили, чем этот армянин занимается. А когда мама сказала, что просто стоит и все, то они сказали, что, когда подозрительный армянин начнет безобразничать или мастерить взрывное устройство, тогда им и нужно звонить. А так нечего их по пустякам от дел отрывать.

– Ясно, – вздохнула Юлька. – Милиция нам помогать не хочет.

– Их можно понять, – заступилась за милицию Мариша. – У них каждый день то кражи, то грабежи, то еще чего. А людей работает мало. Зарплаты у них – это слезы, а не деньги. Да еще летом в Чечню посылают. Кому после этого охота тащиться куда-то зря, смотреть на армянина, который в общем-то ничего плохого и не делает.

Юлька не ответила. Да и некогда было. Они уже приехали к Юлькиным родителям на дачу. При виде Мариши вместо клятвенно обещанного ей дочерью Костика лицо Натальи Степановны исказила гримаса, которую лишь с большим трудом можно было принять за гостеприимную улыбку. А когда она увидела дочь в почти нетранспортабельном состоянии, она и вовсе заголосила:

– Что случилось? Юлька, что у тебя с ногой? Нет, ты меня точно в могилу вгонишь!

– На меня напали армяне, – в полном соответствии с действительностью ответила Юля. – Или какие-то похожие на них личности.

– Какие армяне? – взвизгнула мать. – Где ты их умудрилась раздобыть?

– Они сами начали, – оправдывалась Юлька.

Причитая, Наталья Степановна проводила ковыляющую дочь в дом. Туда же примчался и Владимир Николаевич. Юльке пришлось снова повторить свою историю и для отца. И снова ей упорно не желали верить, что она не знает тех армян. Юлька даже обиделась.

– В кругу родных и близких я могла бы рассчитывать на чуть большее понимание, – с горечью сказала она. – Вы так не считаете? Чем меня клевать, лучше бы дали мне поесть. Вы хуже гаишников. Те хоть ногу мне разрешили перевязать.

Ее слова в какой-то степени устыдили родителей.

Они поспешно принялись восполнять свои упущения. И скоро Юлька была уже удобно устроена на диване среди подушек. Нога у нее была заново перебинтована и густо намазана йодом. А на столе появился ужин. Тут очень кстати пришлись Юлькины котлеты, которые она с таким трудом приготовила днем и которые благополучно пережили и погоню, и стрельбу, и долгий допрос.

Поужинав, все поспешно разошлись по своим комнатам. Юлькины родителя вообще рано ложились спать, ведя здоровый образ жизни. У самой Юльки болела нога, и она тоже считала, что во сне быстрей поправится. А Мариша не смогла придумать, чем бы ей себя занять, и тоже отправилась спать. Для сна ей выделили комнату по соседству с Юлькиной спальней. Комнаты разделял лишь коридор.

Мариша кинулась в постель и попыталась уснуть. Примерно через пару часов до нее дошло, что у нее это не получается. Мариша попыталась считать овец. Это не помогло. Мариша стала считать исключительно баранов. Это тоже не помогло.

Внезапно Марише стало душно. Она встала и открыла окно. В комнату немедленно налетели комары. Обыскав всю комнату и убедившись, что средства от комаров в ней нет, Мариша решила попытать счастья у Юльки.